Глебов Александр Иванович

Генерал-Кригс-Комиссар (1767)^[4] (с 1773 ^[1];)

Не участвовал в собрании по выборам депутата от дворян Московского уезда^[6].

"В 1767 дворянством Лихвинского уезда Московской губернии избран в Комиссию для составления нового Уложения. В августе 1767 при обсуждении вопроса, какой титул поднести Екатерине II за ее заботы об Империи и подданных, предложил поднести ей титул «восстановительницы блаженства Российского народа» (принято не было). С апреля 1768 член Комиссии о городах" ^[1].

Обер-прокурор Сената (с 1756 г.), "генерал кригс-коммисар с чином генерал-майора" (с 1760 г.), уволен от службы в 1764 г. за злоупотребления по части винных поставок, в 1773 г., вновь принят на службу и в 1775 г. судил Пугачева^[2].

Генерал-Кригс-Комиссар в Главном комиссариате (в Москве), орденов святого Александра и святыя Анны Кавалер (1767)^[11]

• с. Виноградово, Дубровка тож, Московский у., Московская губ.^[12], приобретено А. И. Глебовым в 1758 г. у И. А. Вяземского[1];

• сц. Воскресенское, Грибки тож, Московский/Воскресенский у., Московская губ.^[13];

• сц. Грязново, Московский/Воскресенский у., Московская губ.^[14]. Ранее владел Нелединский-Мелецкий Александр Юрьевич;

• пустошь Медведково, Московский/Воскресенский у., Московская губ.. На 1761 г. владение кн. Александра Алексеевича Долгорукова, позже владение Александра Ивановича Глебова ^[15];

• часть пустоши Тюриково, Московский/Воскресенский у., Московская губ. ^[16].

Орловская губ., Мценский у.:

• д./сц. Шаскина (Шашкино), Мценский/Дешкинский/Мценский у., Орловская губ. (Совладельцы: "прочие") (на [1778-1796] гг.)^[17];

• д. Минов Луг, Мценский/Дешкинский/Мценский у., Орловская губ. (Совладельцы: "прочие" и однодворцы) (на [1778-1796] гг.)^[18];

• д. Подполовецкая, Мценский у., Орловская губ. (Совладелец: брат) (на 1778 г., количество душ не указано)^[19];

• пустошь Бандина, Мценский у., Орловская губ. (Совладельцы: "прочие") (на 1778 г.)^[20];

• пустошь в писцовых урочищах Под Половецким лесом, Мценский у., Орловская губ. (Совладельцы: "прочие") (на 1778 г.)^[21];

• казенный въезжий лес Рассоховец, Мценский у., Орловская губ. (Совладельцы: "прочие") (на 1778 г.)^[22];

• пустошь Толмачева, Мценский у., Орловская губ. с пустошью Зубенка, Мценский у., Орловская губ. (Совладельцы: "прочие") (на 1800 г.)^[23].

Тульская губ., Новосильский у.:

• с. Кириллово, Новосильский у., Тульская губ. (Совместно "с прочими" - 690 д.м.п., 5903 дес. 1868 саж.) (на 1778 г.)^[24];

• с. Черемошня, Новосильский у., Тульская губ. (417 д.м.п., 2907 дес. 2360 саж.) (на 1778 г.) ^[25];

• с. Чулково, Новосильский у., Тульская губ. (211 д.м.п., 1640 дес. 2293 саж.) (на 1778 г.) ^[26];

• часть земли с. Троицкое, Новосильский у., Тульская губ. (219 дес. 330 саж.) (на 1778 г.)^[27];

• дд. Сурова, Новосильский у., Тульская губ. и Кулишевка, Новосильский у., Тульская губ. "поселенная на проданной земле генерала кригс-камиссара Александра Ивановича Глебова" (200 д.м.п., 5951 дес. 1200 саж.) (на 1778 г.) ^[27]; возможно, оно же с. Суры, Новосильский у., Тульская губ.

• д. Фиронова Слободка, Новосильский у., Тульская губ. (52 д.м.п., 409 дес. 1415 саж.) (на 1778 г.) ^[28];

• пустошь Смородинная, Новосильский у., Тульская губ. (141 дес. 2373 саж.) (на 1778 г.) ^[29];

• пустошь Степановская, Новосильский у., Тульская губ. (Совладельцы: "с прочие") (155 дес. 2046 саж.) (на 1778 г.) ^[30].

Орловская губ., Кромской у.:

• с. Апальково, Кромской у., Орловская губ. с пустошью, совместное владение "с прочими" (на 1778 г. состояло 781 душа м.п.)^[31];

• д. Апалькова нижняя, Кромской у., Орловская губ., совместное владение "с прочими" (на 1778 г. состояло 9 душ м.п.)^[32];

• пустошь Бычки, Кромской у., Орловская губ., совместное владение "с прочими" (на 1778 г.)^[33];

• пустошь Дикое поле, Кромской у., Орловская губ., совместное владение "с прочими" (на 1779 г.)^[34];

• пустошь Посошкова, Кромской у., Орловская губ. (на 1778 г.)^[35];

• пустошь Разинькова, Кромской у., Орловская губ., совместное владение "с прочими" (на 1778 г.)^[36].

1) Глебова Евдокия Алексеевна 1-я, урожд. Зыбина (1709—1746)^[38];

2) Глебова Мария Симоновна (урожд. графиня Гендрикова, по 1-му мужу Чоглокова, обер-гофмейстерина, родная племянница императрицы Екатерины I) (1723—1756)^[38], умершая от чахотки через полтора месяца после свадьбы^[38];

3) Глебова Дарья Николаевна (Анна-Доротея) Франц (урожд. Николаи) (1731— 1790), ранее бывшая в услужении у его второй жены^[38].

перевез деревянный храм во имя Казанской Божией матери из своего имения с. Кириллово, Новосильский у., Тульская губ. в с. Суры, Новосильский у., Тульская губ., вероятно, ок. 1784 г.^[40]

В конце 1770х-нач. 1780х гг. построил каменный храм во имя св. мучеников Кирика и Улиты в с. Кириллово Новосильского у.^[42]

Генерал-аншеф (с 1773). Из дворян. Службу начал в феврале 1737 сержантом в Бутырском пехотном полку. Участник русско-турецкой войны 1735-39; с апреля 1739 поручик, с марта 1741 капитан. В мае 1749 в чине коллежского асессора перешел на «статскую» службу. В начале 1750-х гг., благодаря своим способностям, исключительному трудолюбию, приобрел покровительство генерал-аншефа графа П.И. Шувалова. С марта 1754 обер-секретарь Сената и Экспедиции по генеральному межеванию, с мая того же года — советник Главной межевой канцелярии. В декабре 1755 назначен обер-прокурором Сената. Дальнейшей карьере Глебова способствовала его женитьба (февраль 1756) на М.С. Чоглоковой (урожд. графине Гендриковой), двоюродной сестре императрицы Елизаветы Петровны (узнав о предстоящем браке, императрица воскликнула: «Сестра моя сошла с ума, влюбилась в Глебова, как отдать ее за подьячего?»). Сблизился с наследником престола (будущим императором Петром III), неоднократно ссужал его деньгами. В августе 1760 произведен в генерал-майоры. В августе 1760 — октябре 1775 генерал-кригс-комиссар. В ходе Семилетней войны 1756—62 занимался снабжением армии, действовавшей против Пруссии. В 1761, вследствие болезни графа П.И. Шувалова, управлял Военно-походной генерал-фельдцейхмейстера канцелярией и Оружейной экспедицией.

В декабре 1761 — феврале 1764 генерал-прокурор. В царствование императора Петра III занимал ведущее место в делах внутреннего управления. По свидетельству саксонского посланника графа Брюля, «генерал-прокурор Глебов, человек с головою, следуя общему стремлению, умеет нравиться, пользуется общим значением вследствие должности, занимаемой им при Сенате и дающей ему почти всемогущество в делах внутреннего управления... Он сочинитель вновь изданных законов, служащих доказательством его блестящих способностей». При ближайшем участии Глебова составлены манифесты об уничтожении Тайной канцелярии, о вольности дворянства, о секуляризации монастырских земель, о прекращении гонений на старообрядцев и др. После объявления Манифеста о вольности дворянства (январь 1762) выступил с предложением воздвигнуть Петру III золотую статую в знак благодарности и признательности дворянства (предложение Глебова не было поддержано). Глебов имел ордена Св. Анны 1-й степ. (1758) и Св. Александра Невского (1762). Будучи опытным царедворцем, поддержал переворот императрицы Екатерины II (июнь 1762), однако с ее воцарением значение Глебова упало. В декабре 1763 ему вместе с графом Н.И. Паниным поручены «тайные дела» (которыми ранее ведала Тайная канцелярия). Вскоре при расследовании дел о казнокрадстве и взяточничестве чиновников вскрылись крупные взятки и торговые махинации Глебова. Хотя в феврале 1764 он был уволен с должности генерал-прокурора, но к следствию привлечен не был. В 1767 дворянством Лихвинского уезда Московской губернии избран в Комиссию для составления нового Уложения. В августе 1767 при обсуждении вопроса, какой титул поднести Екатерине II за ее заботы об Империи и подданных, предложил поднести ей титул «восстановительницы блаженства Российского народа» (принято не было). С апреля 1768 член Комиссии о городах. В апреле 1773 получил чин генерал-аншефа. В 1775 член комиссии, судившей Е. Пугачева и его сообщников. С апреля 1775 генерал-губернатор Белгородской и Смоленской губернии, а с декабря того же года наместник. Однако после ревизии в Главном магистрате, во время которой обнаружены крупные хищения, в июле 1776 отстранен от должности. Следствие о хищениях проводила Комиссия по расследованию комиссариатских злоупотреблений, затем сенатский комитет и общее собрание Сената. В сентябре 1784 указом Екатерины II Глебов признан виновным «в небрежении должности» и покровительству казнокрадов, исключен из службы с запрещением жительства в столицах и во всех местах, где пребывала императрица. Было решено взыскивать с Глебова расхищенные деньги (свыше 157 тыс. руб.), на его имущество наложен секвестр. Скончался на 68-м году жизни близ Москвы, похоронен в подмосковном с. Виноградове. После смерти Г. все его крупное состояние пошло в оплату долгов и начетов. По указу императора Павла I в ноябре 1796 деньги были возвращены наследнице Глебова (его падчерице), с имущества снят секвестр. Крупный сановник, Глебов, по свидетельству Екатерины II, имел «очень большие способности, соединенные с равным прилежанием; это олицетворенная находчивость, но он плут и мошенник, способный, однако, на большую привязанность. Жаль, что он молодым попал в руки Петра Шувалова, по образцу которого он и сформировался...». То же отмечал и князь М.М. Щербатов: «Глебов - угодник графу Шувалову, умный по наружности человек, соединяющий в себе все пороки, которые сам он, Пётр Иванович, имел». Французский дипломат Сабатье де Кабр, составивший в 1772 характеристику России и ее государственных деятелей, считал Глебова наряду с А.В. Олсуфьевым единственными талантливыми людьми в России; по его словам, Глебов лучше всех был знаком с управлением и внутренним положением государства, привык к делам и труду и работает увлеченно и легко. По словам Д.Н. Бантыш-Каменского, Глебов славился своим столом, так что Екатерина II говорила о нем, «что она никогда не могла его насытить». Женат трижды: 1) на Евдокии Алексеевне Зыбиной (1709—1746); 2) на обер-гофмейстерине Марии Симоновне Чоглоковой (урожд. графине Гендриковой, родной племяннице императрицы Екатерины I) (1723—1756), умершей от чахотки через полтора месяца после свадьбы; 3) на Дарье Николаевне (Анне-Доротее) Франц (урожд. Николаи) (1731— 1790), ранее бывшей в услужении у его второй жены. Детей не имел.

Использованная литература: Федорченко В.И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. Т. 1. Красноярск-М., 2000.

Соловов В.Г." ^[1].

2. Глебов, Александр Иванович — генерал-аншеф, генерал-прокурор при Петре III и Екатерине II. Происхождение его мало выяснено. Бантыш-Каменский считал Александра Ивановича сыном генерал-аншефа Ивана Федоровича (см. его биографию), а по Долгорукову и Карабанову, он происходил из духовного звания, но и то и другое мнения ошибочны: в действительности А. И. Г. был из дворян, но не из того рода, к которому принадлежал Иван Федорович. Сам Г. утверждал, что он происходит из древнего дворянского рода, считающего своим родоначальником касожского князя Редегу. Его предки служили по Новгороду. Отца Г. звали Иваном Петровичем. Г. родился 26 августа 1722 г. и на 15-м году поступил на службу сержантом в Бутырский пехотный полк (3 февраля 1737 г.). В 1737—1739 гг. он сражался под начальством Миниха против турок, участвовал в штурме Очакова (2 июля 1737 г.) и сражении при Ставучанах (17 авг. 1739 г.), где был контужен, и самостоятельно производил поиск над неприятелем на р. Прут, командуя легкой партией. Турецкая война дала ему чины прапорщика (8 июня 1737 г.), подпоручика (16 ноября 1737 г.) и поручика (28 апреля 1739 г.). 25 марта 1741 г. он был произведен в капитаны и 3 мая 1749 г. отставлен от военной службы с переименованием в коллежские асессоры. Неизвестно, занимал ли Г. какую-нибудь должность до 6 марта 1754 г., когда он был назначен обер-секретарем Сената в экспедицию по генеральному межеванию; 13 мая того же года Г. был назначен к присутствованию в Главной межевой канцелярии при Сенате в должности советника. Он был также членом уложенной комиссии. 10 декабря 1755 г. Г. назначен обер-прокурором Сената. Таким движением по службе и дальнейшим своим возвышением он обязан главным образом покровительству могущественного вельможи, графа П. И. Шувалова, с которым ему удалось сблизиться, а затем женитьбе своей (7 февраля 1756 г.) на обер-гофмейстерине Марии Симоновне Чоглоковой, урожденной графине Гендриковой, родной племяннице императрицы Екатерины І, что дало ему возможность стать близко ко Двору. Венчание совершено, по словам Карабанова, в Зимнем Дворце, в присутствии самой императрицы. По свидетельству самого Г. (в письме его к Екатерине II от 20 февраля 1764 г.), он был определен в Сенат обер-секретарем по желанию Шувалова, который потом, усматривая в нем "в делах способность", поручал ему "делать по своим мыслям разные сочинения", заботился о его движении по службе и, наконец, убедившись в его "совершенной преданности и повиновении", делал ему "многие поверенности". Самый брак Г. с Чоглоковой был делом рук Шувалова. Заметив охлаждение к себе императрицы Елизаветы Петровны, Шувалов, по словам Г., "принял намерение сведать все намерения и действия меньшого двора, а особливо поелику они касались до брата его Ивана Ивановича", через лицо близкое к великой княгине Екатерине Алексеевне; наиболее удобной для такой роли он признал ее обер-гофмейстерину, но так как был с ней в дурных отношениях, то орудием для сближения с нею выбрал Г., которого стал убеждать попытать счастия с "изрядной вдовушкой". При посредстве И. И. Юшкова Г. познакомился с Чоглоковой 25 апреля 1755 г. и вскоре добился ее любви, победив соперника в лице барона Серг. Гр. Строганова. Карабанов рассказывает, что императрица, узнав о любви своей двоюродной сестры к Г., сказала: "сестра моя сошла с ума, влюбилась в Г., как отдать ее за подьячего?" и пожаловала его в обер-прокуроры, т. е. сделала ближайшим помощником генерал-прокурора. Расчет Шувалова оказался ошибочным: вследствие разных недоразумений Мария Симоновна была удалена от молодого двора и, следовательно, не могла играть той роли, для которой он предназначал ее. Самое супружество Глебовых было очень недолговременно: молодая была в последнем градусе чахотки и скончалась через полтора месяца после свадьбы, 19 марта 1756 г., оставив мужу несколько человек пасынков и падчериц, доставивших потом отчиму много хлопот. Глебову все-таки удалось проникнуть в общество великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны; неоднократно ссужал он великого князя деньгами, своими собственными или Шуваловскими, чем снискал себе благоволение наследника престола. 25 ноября 1758 г. Г. получил Аннинскую звезду; 16 августа 1760 г. он был определен правящим должность генерал-кригскомиссара и 24 августа того же года переименован в генерал-майоры. Новый генерал-кригскомиссар при снабжении деньгами нашей заграничной армии, действовавшей против Пруссии, предложил произвести перевод этих денег через торговавших в Петербурге английских купцов. Это предложение, встретившее при обсуждении в Сенате сильное противодействие со стороны генерал-прокурора кн. Шаховского, было отклонено как вредное для казны дело. 19 ноября 1761 г., за болезнью генерал-фельдцейхмейстера графа П. И. Шувалова, Глебову было Высочайше поручено управление военно-походной генерал-фельдцейхмейстера канцелярией по артиллерии и фортификации и Оружейной экспедицией. Это назначение состоялось вопреки смелым выступлениям генерал-прокурора кн. Шаховского, указывавшего, что состоящие при этих учреждениях два заслуженных, боевых генерал-поручика будут несправедливо унижены подчинением Глебову, младшему пред ними чином и никогда не бывшему артиллеристом. Г. отдавал распоряжения по артиллерийскому ведомству от имени Шувалова, но за своею подписью. Ему указано было оставаться заместителем Шувалова до его выздоровления или до прибытия в Петербург из армии артиллерии генерал-поручика И. Ф. Глебова. В самом начале царствования Петра III, незадолго до кончины Шувалова, И. Ф. Глебов возвратился в Петербург, и А. И. сдал ему должность.

Еще более возвысился Г. при Петре III. Покровительствуемый Шуваловым, лично известный новому императору, человек очень способный, Г. быстро сумел приобрести доверие государя. Кн. Шаховской рассказывает в своих записках, что уже за несколько часов до смерти императрицы Елизаветы, Г. и кн. Н. Ю. Трубецкой обращались к великому князю "наподобие как с докладами или для наставления". В самый день кончины Елизаветы Петровны, 25 декабря 1761 г., Шаховской просил об увольнении от должности, и Г. назначен был на его место генерал-прокурором и одновременно утвержден в должности генерал-кригскомиссара. По свидетельству Д. В. Волкова, Г. заранее уже составил Манифест о кончине Елизаветы и вступлении на престол Петра III. 17 января 1762 г. Петр III объявил в Сенате свое решение о том, чтобы "дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают". На другой день Г. словесно предложил Сенату воздвигнуть золотую статую императора в знак благодарности дворянства за оказанную ему милость. Доклад об этом предложении Г. не удостоился утверждения. 9 февраля 1762 г. Г. был пожалован орденом св. Александра Невского, а 6 марта назначен членом военной комиссии, учрежденной для приведения войск в лучшее состояние. По свидетельству Штелина, Г. являлся к государю с докладом ежедневно в 8 часов утра. Занимая столь важную должность, он был главным лицом в делах внутреннего управления и без сомнения при его ближайшем участии изданы манифесты об уничтожении Тайной канцелярии, о вольности дворянства и об отобрании крестьян от духовенства (есть указания на то, что эти три манифеста были написаны Глебовым), указы о прекращении гонений и притеснений раскольников и о введении в России бумажных денег. Г. занял особое положение между государем и Сенатом. Почти все резолюции на докладах Сената, если только они не ограничивались одним утверждением представленного доклада, а содержали и какие-либо указания, написаны рукою Г. и только подписаны Петром III. Впрочем, роль Г. в реформах этого государя еще не выяснена историками. Саксонский посланник граф Брюль так характеризует деятельность Г. в царствование Петра III: "Генерал-прокурор Г., человек с головою, следуя общему стремлению, умеет нравиться, пользуется общим значением вследствие должности, занимаемой им при Сенате и дающей ему почти всемогущество в делах внутреннего управления. Он больше держит сторону Нарышкиных, чем Мельгунова и Волкова. Недавно государь потребовал 4 миллиона рублей от Сената, который при теперешнем истощении сил государственных, не нашел средств собрать столь значительные деньги, но Г. взялся достать эту сумму через откупщиков таможен и через посредство нескольких английских купцов. Он сочинитель вновь изданных законов, служащих доказательством его блестящих способностей". Важную роль в реформах Петра III играл также Д. В. Волков, которому приписывается и составление манифеста о вольности дворянства. О том, какие отношения были между двумя виднейшими сподвижниками Петра III, рассказывает сам Волков: "Глебов неоднократно ко мне присылал искать моей дружбы, но я всегда ответствовал, что дружба восстановляется временем. А когда доходило до войны с Даниею, то я искренно ему рассказывал все ее неудобства и для государства тягости, для того, дабы он, по Сенату и комиссариату, делал в том затруднение. Но он, будучи жаден на выслугу и крайне влюблен в проект гр. Петра Ивановича (Шувалова) о медных деньгах, уведомил сперва бывшего императора, а потом и весь Сенат, что у него на войну 4 млн. чрезвычайных денег готово будет, в чем, однакож, ясно доказал я противное. A обиду сделал я ему только ту, что жаловался на него бывшему императору в том, что он, завиствуя указу о коммерции (труд Волкова), сделал плутовскую передачу за подряженный холст на армию, и тех подрядчиков умышленно утаил, кои дешевле брали". То, что рассказывает Волков, вполне возможно, принимая во внимание, что до нас дошло много показаний о нечестных и корыстолюбивых поступках Глебова. Но следующий рассказ кн. Дашковой, если только он верен, показывает, что генерал-прокурор Петра III был вполне достоин своего государя и по своим нравственным качествам не отличался от многих других государственных деятелей того времени: Хорват, обвиненный сербами, выходцами из Австрии, в разных злоупотреблениях, приехал в Петербург и подарил по 2000 дукатов каждому из трех вельмож, которые казались ему самыми влиятельными — Л. А. Нарышкину, А. П. Мельгунову и Глебову. Последние двое сообщили. об этом Петру III. Он похвалил их за то, что они не скрыли от него полученного ими подарка, потребовал себе половину и на следующий день сам отправился в Сенат и разрешил дело в пользу Хорвата. Несмотря на положение, занятое Г. при Петре III, он не поколебался стать на сторону Екатерины II во время июньского государственного переворота, так как понимал, конечно, что сила на ее стороне. По восшествии на престол Екатерины II, Г. полтора года оставался в должности генерал-прокурора. Императрица очевидно ценила его способности. 10 декабря 1763 г. ему вместе с Н. И. Паниным поручены были тайные дела, т. е. те дела, которые раньше были в ведении Тайной канцелярии. Вскоре, однако, обстоятельства заставили Екатерину II сменить генерал-прокурора. Беспорядки по судебной части, лихоимство чиновников, партийность и медленность делопроизводства в Сенате были причиной ее неудовольствия против Г. Она требовала, чтобы он деятельно занялся искоренением этих беспорядков, вызвавших Высочайшие указы об удержании судей и чиновников от лихоимства, о подаче ежедневных меморий от Сената о решенных делах и о прекращении в Сенате междоусобного несогласия, вражды и раздела на партии. Наконец, дело иркутского следователя Крылова обнаружило злоупотребления самого генерал-прокурора, совершенные им главным образом еще в предыдущие царствования. При Елизавете Петровне Г., по примеру своего патрона Шувалова и других вельмож, принял участие в торгово-промышленной деятельности. Так, вместе с канцлером гр. М. И. Воронцовым, ему было дозволено (30 июня 1757 г.) вывезти из Эстляндии и Лифляндии в Швецию 4000 ластов хлеба; затем, вместе с Воронцовым и сенатором И. С. Сумароковым, он получил привилегию на отпуск за границу льняного семени; в 1759 г. эти лица заключили с московским купцом Мих. Абр. Евреиновым контракт, по которому предоставили ему право на 6 лет отпускать за границу льняное семя из Архангельска и Онеги за 60615 руб., причем половина этих денег пришлась на долю Воронцова, а другая половина — на долю Сумарокова и Г. Кроме того, Г. устроил в Финляндии свинцовые заводы и взял на откуп кабацкие и конские сборы в Архангельске за 25607 руб., и совместно с купцами Роговиковым, Щукиным и Мурзиным кабацкие и канцелярские сборы в Иркутской провинции за 58000 руб. в год с обязательством ставить на кружечные дворы по 213796 ведер вина. Иркутский откуп имел для Г. роковые последствия. Контракт с Сибирским приказом на поставку вина в кабаки по городам Иркутской провинции (по цене, значительно превышавшей ту, которую платили в прежние годы) Г. заключил в 1756 г. (впоследствии он переуступил часть откупа с барышом для себя своим же конкурентам, которых раньше отстранил благо даря своему влиянию). Встретив по этому делу некоторые препятствия со стороны иркутского купечества, он подал 21 августа 1757 г. в Сенат жалобу на разные злоупотребления по винной части Иркутского магистрата и купечества (неотдача его поверенным казенных заводов, тайные курение и продажа вина и т. п.), которые наносили убыток как ему, так и "казенному интересу", и просил для расследования этого дела послать в Иркутск "надежную персону". 30 января 1758 г. Сенатом отправлен был в Иркутск следователем асессор Крылов; уверенный в поддержке Г., он производил в Иркутске разные неистовства: брал взятки, пытал купцов, наказывал телесно всех, кто не угождал ему, принуждал давать деньги и подарки самому Г. и т. п. Наконец, по жалобе вице-губернатора генерала Вульфа, арестованного следователем, Крылов сам был арестован, а следствие прекращено (указом 29 мая 1761 г.); при Сенате была учреждена особая комиссия для суда над Крыловым. По вступлении на престол Екатерины II Г. поспешил возвратить доверенным иркутских купцов часть полученных им денег и склонил их подать в Сенат мировую челобитную. Но Екатерина II указом 4 декабря 1762 г. подтвердила Сенату о необходимости окончить дело Крылова, которое она близко приняла к сердцу. Оно закончено было только в феврале 1764 г. Государыня нашла, что Г. "в сем деле, по крайней мере, оказался подозрительным и тем самым уже лишил себя доверенности, соединенной с его должностью; но как генерал-прокурор никем кроме нас не судим, — говорила она сенаторам, — то предоставляем себе должностью его впредь диспонировать, а ему отныне сим чином не писаться".

Усмотрев, как мало имел Г. старания о правильном производстве дел и о казенном интересе, и что он "ко всему беззаконному производству этого дела единственно подал повод своим неправильным доношением и принадлежавшее казне при откупе приращение обратил на собственный прибыток", государыня находила, что он за это подлежит не только лишению чинов, но и большему наказанию, однако, вследствие милостивого манифеста, положила его "от всех дел и должностей отставить вечно с переименованием из генерал-прокуроров и генерал-кригскомиссаров генерал-поручиком и впредь ни к каким делам не определять". Последняя помета Г. на бумагах, сделанная им в качестве генерал-прокурора, относится к 30 января 1764 г.; через несколько дней, 3 февраля, последовал Высочайший указ Сенату о повелении генерал-квартирмейстеру князю А. Вяземскому отправлять генерал-прокурорскую должность "в рассуждении некоторых обстоятельств, касающихся до генерал-прокурора Г." В наставлении, данном Вяземскому, императрица так выразилась о Г.: "Прежнее худое поведение, корыстолюбие, лихоимство и худая вследствие сих свойств репутация, недовольно чистосердечия и искренности против меня нынешнего генерал-прокурора — все сие вынуждает меня его сменить и совершенно помрачает и уничтожает его способность и прилежание к делам; но и то прибавить должно, что немало к тому его несчастию послужила знаемость и короткое обхождение в его еще молодости с покойным графом Петром Шуваловым, в которого он руках совершенно находился и напоился принципиями, хотя и не весьма для общества полезными, но достаточно прибыльными для самих их. Все сие производит, что он более к темным, нежели к ясным делам имеет склонность, и часто от меня в его поведениях много было сокровенного, чрез что по мере и моя доверенность к нему умалялась". 20 февраля Г. написал Екатерине II по ее повелению письмо, в котором рассказывает о своих отношениях к Шувалову и М. С. Чоглоковой и объясняет, какие обстоятельства заставили его принять на себя винную поставку в Иркутск; здесь он повторяет обвинения против иркутского купечества и жалуется на свое плохое материальное положение (письмо это напечатано в "Сборнике Имп. Рус. Истор. Общ.", т. VII, стр. 340—345).

Казалось бы, что после такой Высочайшей резолюции, какая последовала в феврале 1764 г., служебная карьера Г. должна была кончиться. Однако, потеряв звание генерал-прокурора, он сохранил за собой должность генерал-кригскомиссара. Очевидно, способности его были таковы, что, несмотря на все недостатки, Екатерина II считала его полезным для государства. "У Глебова, говорит она в своих записках, очень большие способности, соединенные с равным прилежанием; это олицетворенная находчивость, но он плут и мошенник, способный, однако, на большую привязанность. Жаль, что он молодым попал в руки Петра Шувалова, по образцу которого он и сформировался..." Французский дипломат Сабатье де Кабр, составивший в 1772 г. характеристику России и ее государственных людей, считал Г. вместе с А. В. Олсуфьевым единственными талантливыми людьми в России; по его словам Г. лучше всех был знаком с управлением и внутренним положением государства, привык к делам и труду и работает уверенно и легко; он сторонник развития торговых сношений с Францией и противник торгового господства Англии, которое считает препятствием для прогресса России. — В 1767 г. дворяне Лихвинского уезда Московской (ныне Калужской) губ. избрали Г. своим депутатом в Комиссию для составления нового уложения вместо отказавшегося от этого звания тайн. сов. Я. А. Хитрово; 16 июня дворяне вручили ему депутатский наказ. Приняв участие в работах Комиссии со дня открытия ее, Г. на 5-м заседании (9 августа) при обсуждении того, какой титул поднести императрице за ее заботы об империи и подданных, предложил собранию поднести ей титул "восстановительницы блаженства Российского народа", но общее собрание отвергло это предложение. На 11-м заседании (23 августа) Г. представил свое мнение на наказ Каргопольских черносошных крестьян, в котором, между прочим, высказался за необходимость введения словесного суда у черносошных крестьян вследствие большого числа малограмотных среди них. 10 апреля 1768 г., на 106-м заседании Комиссии, происходившем уже в Петербурге, Г. большинством голосов был выбран в комиссию о городах. В конце 1768 г. французский дипломат Россиньоль сообщил герцогу Шуазелю, что Екатерина II, недовольная результатами внешней политики Н. И. Панина, хотела поручить иностранные дела кому-либо другому, и ей предложили заменить Панина Глебовым, но государыня отвергла его кандидатуру. 21 апр. 1773 г. Г. был произведен по старшинству в генерал-аншефы. В 1775 г. он был членом комиссии, судившей Пугачева и его сообщников, и 2 апреля того же года назначен генерал-губернатором Белгородской и Смоленской губернии с оставлением в должности генерал-кригскомиссара, от которой был освобожден только через полгода (3 октября). Открыв 25 декабря 1775 г. наместническое правление, Г. заботился затем об учреждении уездных судов, нижних расправ и пр., и, по словам Бантыша-Каменского, "благосклонным обхождением своим, чуждым гордости, приобрел любовь жителей", но оставался в Смоленске недолго: в главном комиссариате обнаружены были хищения, произведенные во время его управления этим учреждением, и в конце июля 1776 г. он был отстранен от должности, "доколе по делам до него касающимся решение последует". Храповицкий со слов Безбородко сообщает, что Екатерина собственноручно написала тогда Глебову: "Советую остаться в Москве и отдалиться от губернии". Следствие о похищенных в главном комиссариате казенных деньгах производила сначала существовавшая уже раньше комиссия о расследовании комиссариатских злоупотреблений, а затем дело было передано на рассмотрение особого вновь учрежденного 21 января 1777 г. при Сенате в Москве комитета, откуда оно перешло в Общее Собрание Сената в Петербурге. 19 сентября 1784 г. последовал именной указ Екатерины II Сенату с решением по комиссариатскому делу. Государыня нашла Глебова виновным "в небрежении должности, по коей он, как главный, обязан был прилежным наблюдением за подчиненными и за целостью всего, что к департаменту его ведомства принадлежит, но вместо того он даже в 1774 г., когда казна уже была расхищена, подписывал репорты несправедливые о целости ее, и слабостью своего начальства не только дал повод подчиненным его к таковым хищениям и непорядкам, но еще и сам себя подвергнул подозрению в знании о таковом казны расхищении", и, принимая во внимание милостивый манифест от 7 августа 1782 г., определила: "генерала Глебова исключить из службы и впредь ни к каким делам и должностям не определять; дело о сборе для него денег по недовольным с обеих сторон доводам оставить суду Божию, покуда временем и обстоятельствами открыться может; запретить ему въезжать в обе столицы и во все места, где присутствие Наше случится". Комитет постановил взыскать с Г. похищенные деньги, почему на его имение наложен был секвестр. В декабре 1787 г. Г. через графа А. Г. Орлова-Чесменского прислал Екатерине II прошение об освобождении его деревень от секвестра, и 24-го оно было подано Государыне Храповицким. Государыня не удовлетворила просьбы Г. и приказала исполнить по данному указу. Храповицкий записал в своем дневнике слова Екатерины II, сказанные о Глебове по этому поводу: "Он плут и заслуживал казнь; многое знает, что публике не открыто. Сам кн. Н. В. Репнин, быв его защитником, признался, что должно было его отдать генеральному суду". Однако, деньги (157365 руб. 3 коп.) были внесены только после смерти Г. опекунами над его имуществом, но по указу Павла I от 29 ноября 1796 г. возвращены его наследнице, по ее прошению, а с имения снят секвестр.

Удаленный окончательно от государственной деятельности, Г. жил то в своей подмосковной Виноградове (сюда последовал за ним его домашний врач Мих. Леонт. Гамалея), то в выстроенном им на Ходынке близ Москвы доме, где и умер 2 июня 1790 г. Он погребен в Виноградове; на его могиле начертана такая эпитафия: "В память великому мужу... благоразумием, мудростию, знаниями и бессмертной славой отличившемуся, преждевременною смертию у отечества... похищенному". Г. был женат трижды, но ни от одного брака не имел детей. Первой женой его была Евдокия Алексеевна Зыбина (род. 1709 г., † 1746 г.), а третьей — его экономка, жена майора Дарья (Анна Доротея) Николаевна Франц, урожденная Никлас или Николаи (род. 5 февраля 1731 г., † 28 мая 1790 г.), на которой он женился в 1773 г. Карабанов говорит, что она находилась еще в услужении у Марии Симоновны и что Г. вывел ее первого мужа в офицеры; по его же словам, Екатерина II, узнав о браке, Г., воспретила его новой жене приезд ко двору. Г. назначил ее своей наследницей, но она умерла за несколько дней до его смерти, и по завещанию все состояние Г., будучи благоприобретенным (родовое имение он еще раньше уступил племяннику), перешло к его падчерице, дочери Дарьи Николаевны от первого брака, Елизавете Ивановне Бенкендорф, урожденной Франц. О состоянии Г. мы имеем следующие сведения: из всеподданнейшего доклада комиссии о медных деньгах 1763 г. видно, что он был должен Медному банку 200000 руб. и в эту сумму принято от него под заклад 1695 душ крестьян, 5 домов в Петербурге (городской и приморский дом) и в Москве, медный завод — в Уфимской провинции и 7 винокуренных заводов, с которых он получал за поставляемое в казну вино по 150000 руб. ежегодно. Имения Г. находились в Московском и Клинском уездах Московской губ., Новосильском и Чернском — Тульской губ., Лихвинском — Калужской губ., Унженском — Костромской губ., Бахмутской провинции. В своей подмосковной Виноградове, купленной им в 1758 г., он построил церковь (освящена в 1777 г.) и учредил богадельню для престарелых. Дом Г. в Петербурге находился на Фонтанке, у Семеновского моста (теперь казармы); еще при жизни своей он продал этот дом своему однофамильцу, ярославскому купцу. В Москве, кроме Ходынского дома, у него были еще дома в Кудрине (теперь Вдовий дом) и загородный близ Данилова монастыря, пожалованный ему императрицей Елизаветой Петровной и в 1763 г. купленный за 15000 руб. Екатериной II для устройства Павловской больницы. Свое состояние Г. оценил в своем завещании только в 400000 руб. Участие Г. в разных прибыльных делах имело для него последствием множество казенных начетов и взысканий (по Медному банку, винным откупам, финляндским казенным свинцовым заводам). Вследствие запутанности дел Г. над оставшимся после него имуществом была учреждена опека, которой пришлось выплатить разных долгов и начетов на сумму, чуть не превышавшую оценку, которую сделал Г. своему состоянию.

По словам Бантыша-Каменского, Г. славился своим столом, так что Екатерина II говорила о нем, "что она никогда не могла его насытить".

Бантыш-Каменский, "Словарь достопамятных людей", изд. 2, 1847 г., т. І; Иванов, "Опыт биографий генерал-прокуроров и министров юстиции"; Баранов, "Опись Высочайшим указам, хранящимся в Спб. Сенат. Архиве", т. III; "Сенат. Архив", т. I, XII, XV; "Сборник Имп. Рус. Истор. Общества", т. 1, 4, 7, 8, 14, 32, 109, 125, 141, 143; "Чтения Общ. Ист. и Др. Росс." 1858 г., кн. 2; "Полн. Собр. Законов", т. XV; Кн. Щербатов, "О повреждении нравов в России"; Записки Екатерины II, кн. Я. П. Шаховского, кн. Дашковой, Порошина и Храповицкого; "Село Виноградово Московского уезда во владении Пушкиных, кн. В. В. Долгорукова, кн. Вяземских, А. И. Глебова и Бенкендорф", М., 1912 г.; "Луч" 1866 г. (Щукин, "Крылов — следователь в Сибири"); "Рус. Архив" 1863 г., 1871 г., 1877 г., т. III, 1894 г.; "Рус. Старина" 1870, 1871, 1872, 1874 гг.; "Истор. Вестник" 1885 г., т. II, 661; "Архив кн. Воронцова", т. 31; "Столетие Военного Министерства", т. VI (Струков, "Главное артиллерийское управление"); "История Правит. Сената", т. II; Долгоруков, "Росс. родословная книга", IV, 91; "Памятн. книжка Моск. Архива Минист. Юстиции", 36—38 (сведения о комиссии об иркутском следователе Крылове). — Моск. Архив Минист. Юстиции, дела Сената, кн. 3572, д. 12, кн. 4083 (2 апреля 1775 г.), кн. 4085 (4 августа 1775 г.), кн. 4086 (6 октября 1775 г.), кн. 6313, лл. 357, 393—396, кн. 6314 (протоколы 2 и 9 сентября, 11 и 18 ноября 1776 г.); дела по справкам, кн. 101, д. 9. — Моск. отдел. Общего Архива Гл. Штаба, опись 62, связки 217 и 220; опись 10, св. 566, д. 86.

H. Чулков.

{Половцов}"^[38].

"В числе документов, сохранившихся в Виноградове, между прочим, оказалась копия закладной, данной Глебовым Московскому Опекунскому Совету на часть его имений. Закладная была сделана 10 сентября 1787 года, то есть за полтора месяца до написания Александром Ивановичем духовнаго завещания. В ней он пишет: "заложил я Александр недвижимое мое имение, состоящее Тульскаго наместничества, в Новосильском уезде, село Кирилово, в деревнях, что на речке Грунце, Маслове, Фироновой, Слободке, селе Перестряж, в новопоселенной деревне Глебовской; в Чернском уезде, в селе Воскресенском, Роска тож; в Калужском наместничестве, в Лихвинском уезде, сельцо Игнатовское, село Польшево, деревню Воробьеву, доставшияся мне Александру от разных людей и в разных годех по купчим. В Новосильском же уезде, село Чермошну; в Калужском наместничестве, в Лихвинском округе, село Покровское, деревни Ширяеву, Акиншину, Цепенки и Бобровку, село Судово, село Полышево, сельцо Игнатовское и деревню Василенки; в Костромском наместничестве, в Унженском уезде, деревни Иванищеву, Васениху, Гологузиху тож, Горки, Лелекову, Медведицу, Мокрушу, Рябихи тож и Мундоры; в Московском уезде, село Афанасово, сельцо Воскресенское, Грибки тож, Горки и деревня Грязнова, из числа двух тысяч семисот сорока восьми, тысяча пятьсот двадцать мужеска пола душ...". Таким образом, уже из одной, приведенной выше закладной видно, что Глебов владел 2740 душами; но здесь не упомянуты само село Виноградово, село Лукьяново с деревнями в Клинском, дом в Москве на Ходынке, в котором написана духовная Глебовым; наконец в состав общаго имущества, наследованнаго Елизаветой Ивановной Бенкендорф, вошло имение и ея матери в Серпейском уезде (в настоящее время село), в Калужской губернии."

Это цитата из книги “Село Виноградово”, владельцем которого Глебов был. В этой книге ему посвящена целая глава. Скачать можно здесь - http://www.dolgoprud.org/doc/?book=36&page=738 Автор - Андрей Николаевич Ильин; издатель - А.М. Штекер, 1912 год. Типография Торг. Дома Г.Лисснер и Д.Собко. Москва, Крестовоздвиженский пер., д.9. Перевод в текстовый вид: Герасимова Елена Михайловна, 2013 г.[3]

"За три года до смерти, Александр Иванович Глебов написал свое духовное завещание: "Во имя Всемогущаго Творца сотворшаго вся, воображая час смертный, я нижеподписавшийся генерал-аншеф и кавалер Александр Иванов сын Глебов, будучи в целом уме и разуме, сим завещеваю и прошу любезную жену мою Дарью Николаевну, урожденную по отце Никласову, когда по власти Всевышняго постигнет меня смерть, тело мое земле предать по обряду христианскому, при той церкви, где она, жена моя, заблагоразсудит. А как жена моя, во время жизни моей, по любви ко мне и совершенной дружбе в приключавшихся мне болезнях и о выздоровлении моем усерднейшее попечение имела и в нуждах моих, на оплату моих долгов два каменные, собственные свои, дома, за шестнадцать тысяч рублей, а к тому разных бриллиантовых собственных же своих вещей, на оплату моих же долгов на тридцать тысяч тублей продала и недвижимое свое имение в Серпейском уезде, сто семьдесят шесть душ, на оплату ж моего долга, в шесть тысяч рублей заложила, а затем во многих тысячах рублях, по дружбе своей ко мне, не только порукою по мне подписывалась, но и сама от своего имени во многих же тысячах векселя давала на оплату моих долгов и теперь по оным должною состоит и одним словом заключить, что она, жена моя, во время жизни моей исполняла долг нелицемерной ко мне дружбы, жертвовала для меня не только всем почти имением своим, но и здоровья своего для моего спокойствия нимало не щадила, и так по правилам честности и добродетели, оказывая долг признавательности моей и благодарности добродетельной жене своей, отдаю ей Московский мой каменный дом с землею и со всяким строением, со всеми уборами и со всяким движимым имением, равным образом все мои недвижимыя имения, состоящия в разных уездах и в разных селениях, с имеющимися в них домами, со всем движимым имением, какого бы роду и звания не было, не исключая ничего, с дворовыми людьми и с крестьянами, с их женами, детьми со всеми потомками и с их пожитками и со всем имуществом, с земляными и со всякими угодьями и со всякими заведениями и к ним принадлежностями, поставляя всему тому цену четыреста тысяч рублей, потому, что все то, не есть мое родовое, а собственно мною нажитое и благоприобретенное; пользуясь же Ея Императорскаго Величества, всемилостивейшей нашей Государыни, истинной и человеколюбивой матери отечества, всевысочайше пожалованною в 1785 году апреля 21 дня всему дворянству грамотою, отдаю в вечное и потомственное владение ей, жене моей. И всякия мои справедливыя претензии и требования на казне и на партикулярных людях, отдаю ей же, жене моей, которыя ей, в пользу свою, отыскивать. Если же по власти Господней жена моя прежде моей смерти окончит жизнь свою, то все мое движимое и недвижимое имение, где и какого бы звания не было, без всякаго исключения, должна по смерти моей получить дочь жены моей, а моя падчерица, Елизавета, жена подполковника Ивана Ивановича фон Бенкендорф; но при том прошу жену мою заплатить все оставшиеся на мне казенные и партикулярные долги, и на те платежи из того движимаго и недвижимаго моего имения продавать и закладывать где и что она заблагоразсудит. Племяннику же моему родному, подполковнику Ивану Глебову, который мне, за все мои, к нему, матери и сестрам его, оказанныя награждения и милости, делал мне многия досады, но со всем тем получил от меня всю часть недвижимаго родного, подлежащаго мне, после моего родителя а его деда имения, да к тому ж сестрам его с матерью более пяти тысяч рублей собственнаго моего имения в награждение им всем от меня дано, и так, если он, племянник мой, будет не покорлив и непочтителен к ней, то и сие число душ оставляю ей же, жене моей и дочери ея, в чем никому из родственников не спорить и не прекословить.

Сие же мое завещание начало и существительное по тому исполнение восприять имеют со дня окончания бытия моего, а в достоверность того, при нижеподписавшихся, почтенных, самоличных свиделелях и с приложением обыкновенной герба моего печати, в собственном моем доме, близ Москвы, на Ходынке, 1787 года, октября 29 дня, подписал я сие завещание генерал-аншеф и кавалер Александр Иванов сын Глебов. Полный генерал, сенатор и кавалер, уволенный от службы граф Петр Иванов сын Панин у сего завещания свидетель был и руку приложил. У сего завещания генерал-поручик и разных орденов кавалер князь Иван, княж Сергеев сын, Барятинской свидетелем был и руку приложил" [76: Старыя бумаги в Виноградове; подлинное духовное завещание А.И. Глебова.]".[4], цитатаизтой же книги “Село Виноградово”.

Новосильский у., с. Суры: "Первый приходской деревянный храм во имя Казанской Божией Матери был перевезен по воле бывшего владельца с. Суров генерал-аншефа Александра Ив. Глебова из другого его имения - села Кириллова Новосильского уезда"^[45]

Указ из Московской губернской канцелярии о неписании на недвижимые имения генерал- кригс-комиссару генерал-прокурору и кавалеру Александру Ивановичу Глебову и поручителю по нем генерал-квартермейстеру лейтенанту Михайле Каменскому в разных уездах крепостей. 26. 08. 1762. ^[46]

Глебов Александр Иванович (1765) классн.чин.(1765) [Степанов В.П. Русское служ.дворянство 2-й пол. XVIII в. СПб.,2000: гг. 65-47 66-74 67-77 68-77 69-92 71-87 72-86 73-75 74-86 75-84,156 76-177,212,213 77-193 78-192 79-182 80-178 81-125 82-120 83-122].