| Фрагменты текстов, цитаты:
| 1. ГАОО. Ф. 68. Оп. 1. Д. 13. Л. 131-134 об. Протокол Орловского дворянского депутатского собрания от 10 мая 1835 г., на котором слушали выписку из дела о перенесении действительного статского советника камергера и кавалера Константина Алексеевича Ржевского из 3-й в 6-ю часть дворянской родословной книги и о внесении в нее же сыновей его: Григория и Павла.
В поданном 21 марта сего года прошении действительный статский советник Ржевский сообщил, что по определению оного собрания в 1833 г. последовавшему, внесен он в 3 часть д.р. книги Орловской губернии по причине не отыскания тогда доказательств на древнее дворянское достоинство. Ныне же представил следующие документы:
1) подлинную родословную роспись фамилии их, выданную 1787 г. 19 ноября под № 3771 из Герольдмейстерской конторы Правительствующего Сената покойному родителю его тайному советнику Алексею Андреевичу Ржевскому, из которой ясно видно дворянское происхождение рода их за несколько сот лет;
2) точную копию с означенной родословной росписи;
3) копию с определения Санкт-Петербургского уездного суда 9 августа 1805 г. за № 2146 ему просителю выданную по предмету раздела между родительницею и братьями его оставшегося после мужа первой, а их родителя имения;
4) свидетельство от 30 мая 1833 г. из Московской духовной консистории выданное о рождении сына просителя Григория;
5) аттестат 6 февраля настоящего года из Московской дворцовой конторы данный с прописанием в оном всей его службы и просит: перенеся его из 3-й части в 6-ю часть дворянской родословной книги, внести в 6 часть и сыновей его Григория и Павла, родившегося 1833 г. 26 марта и крещенного Болховской округи при церкви села Парамоново (Селихова). Сообщается, что женой Константина Алексеевича была Елизавета Григорьевна.
Из представленных Ржевским документов усматривается следующее:
а) родословной росписи, что фамилия Ржевских начало свое ведет от князя Федора Константиновича Меньшого, внука «владетельного» Юрия Святославича Смоленского, произошедшие от него потомки чрез несколько поколений до прапрапращура настоящего просителя, в каком звании находились неизвестно; оный же прапрапращур Иван Иванович был в московских дворянах и воеводою, прапращур Иван же Иванович также в дворянах и в Карачеве воеводою; пращур тоже Иван Иванович, окольничий, убит в Чигирине; прапрадед Алексей Иванович, окольничий же в Приказе большого приходу; прадед Иван Алексеевич - в комнатных стольниках и потом в Брянске комендантом; дед Андрей Иванович флота мичман скончался в Очакове; родитель просителя Алексей Андреевич – тайный советник, сенатор, камергер и кавалер;
б) копия с определения Санкт-Петербургского уездного суда, что проситель Константин Алексеевич Ржевский по общему согласию с родительницею и братьями его, получил в удел на свою часть из оставшегося от покойного родителя его д.с.с. Алексея Андреевича Ржевского имения, крестьян 730 душ с землею и разными угодьями;
в) свидетельства Московской духовной консистории, что рождение у просителя Ржевского сына Григория по метрической книге «Пречистенского Сорока Ржевской церкви, что близ Пречистенских ворот», записанным значится 1820 г. апреля 29 числа;
г) аттестата, что он г. Ржевский из российских дворян, в службу вступил начально в Иностранную коллегию актуариусом 7 ноября 1803 г. и, проходя таковую на гражданской и по Военной части, достигнул настоящего его чина (действительного статского советника, камергера), при увольнении в 1831 г. от службы из Московской дворцовой конторы ему пожалованного. Был в походах и сражениях, имеет знаки отличия: Святой Анны 2-й степени с алмазными украшениями и 4-й степеней, Св. Владимира 4-й степени с бантом, Прусского Пурлемерита и Шведского меча, золотую саблю с надписью «за храбрость» и медали: за 1812 год и установленную в память вступления оссийских войск в Париж; в штрафах, подозрениях и под судом не бывал, аттестовался к продолжению службы способным и к повышению чина достойным. От роду ему 43 года. Женат и имеет детей: сына Григория, 13 лет и дочь Глафиру, 11 лет. Родового имения за ним состоит Орловской губернии в Болховском уезде 689 душ.
По справке же, учиненной в сем Собрании, оказалось, что в основании определения Собрания от 13 января 1833 г. о таковом внесении его состоявшегося принять представленный при прошении его Ржевского 10 января того года подданном паспорт из Московской дворцовой конторы при увольнении его для определения к другим 23 ноября 1831 г. в звании камергера5-го класса ему выданный и в копии при деле находящийся ….
Определили: д.с.с., камергера и кавалера Константина Алексеевича Ржевского перенести из 3-й в 6-ю часть дворянской родословной книги Орловской губернии и, «присоединив к ней последней малолетних сыновей просителя, Григория и Павла, , в первой сделать о том надлежащую отметку». Григорию и Павлу выдать копия с определения Собрания. Действительного статского советника Ржевского снабдить установленной грамотою.
2. http://lib.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=brhqImywVfM%3d&tabid=10376:
"РЖЕВСКИЙ Алексей Андреевич [19 II (2 III) 1737, Москва — 23 IV (5 V) 1804, Петербург; похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры]. Из Рюриковичей, утративших княжеский титул. В 1749 записан в службу; 25 дек. 1761 сержант Р. вышел в отставку из Семеновского полка с чином гвардии подпоручика (см.: Список л.-гв. Преображенского, Семеновского, Измайловского и Конного полков. М., 1762. С. 11). М. М. Херасков, Р. и И. Ф. Богданович во время подготовки коронации Екатерины II «инвентовали на триумфальные ворота картины, эмблемы и надписи и были у смотрения над живописцами при работе оных»; 13 сент. 1762 в связи с въездом Екатерины II в Москву Р., входивший в Комиссию о коронации, участвовал в торжественном шествии (см.: Описание вшествия в Москву и коронования государыни императрицы Екатерины II // Камер-фурьерские журналы. 1761—1762. [СПб.]. Б. г. С. 17, 72, 255, 276).
В сер. 1760-х гг. Р. переезжает в Петербург; в 1767 назначается камер-юнкером; 21 авг. 1773 — камергером. В 1767 избирается депутатом от Воротынска Моск. губ. в Комиссию нового Уложения (был членом частной Комиссии о полиции). С 31 дек. 1768 — советник Правления банков для вымена гос. ассигнаций. С 7 сент. 1771 — член Вольного экон. о-ва. С 29 мая 1771 по 25 окт. 1773 «имел главную дирекцию» над Академией наук в отсутствие В. Г. Орлова (см.: Модзалевский Б. Л. Список членов имп. Академии наук. 1725—1907. СПб., 1908. С. 4). С 10 июля 1775 — президент Мед. коллегии. 24 нояб. 1783 пожалован сенатором и т. советником; с 1791 — совестной судья Петербургской губ. 6 апр. 1797 произведен в д. т. советники. 4 сент. 1800 вышел в отставку.
В сер. 1750-х гг. Р. начал интересоваться литературой, собирать рукописные полемические материалы (см.: Мартынов И. Ф., Шанская И. А. Отзвуки лит.-обществ. полемики 1750-х гг. в рус. рукоп. книге: (Сб. А. А. Ржевского) // XVIII век. Л., 1976. Сб. 11). Дебютом Р. стала публикация 11 стихотворений в журнале «Ежемес. соч.» (1759. [Ч. 1]. Февр.), изъятых цензурой из большей части тиража. Раздражение при дворе вызвал «Сонет или мадригал Либере Саке, актрице италианского вольного театра», в котором упоминались «некие дамы», клевещущие на нее (см.: Пекарский П. П. Редактор, сотрудники и цензура в рус. журнале 1755—1764 гг. СПб., 1867. С. 49). Одновременно в «Трудолюбивой пчеле» (1759. Февр.) вместе с элегиями А. П. Сумарокова, А. В. и С. В. Нарышкиных напечатано стихотворение Р. «Свершилося теперь сердечно предсказанье...»
В «Полезном увеселении» Р. опубликовал четыре торжественные оды, посвященные Елизавете Петровне, Петру Великому и Петру Федоровичу; особенно восторженно приветствовал Р. указ Петра Федоровича о вольности дворянства (1761. Дек.; 1762. Март). В 1762—1767 вышли отдельным изданием четыре оды Р., обращенные к Екатерине II. Вероятно, одну из своих позднейших од 9 окт. 1789 он поднес императрице (см.: Храповицкий А. В. Дневник. 1782—1793. М., 1874. С. 312, 315). Под влиянием Сумарокова написаны многочисленные элегии, идиллии, мадригалы, анакреонтические оды, загадки, притчи, сказки и эпиграммы Р., опубликованные в журналах «Полезное увеселение» (1760—1762) и «Своб. часы» (1763). Уже в этих произведениях Р. позволяет себе отход от сложившегося канона (вариация систем рифмовки и обращение к трехстопному ямбу в одах и др.). В них проявилась склонность Р. к поэтическому эксперименту, игре словом и увлечение такими формами, как рондо, станс, сонет. Об успехе стихов Р. у современников свидетельствует Н. И. Новиков в «Опыте словаря» (1772): «Все сии стихотворения, а особливо его оды, притчи и сказки весьма хороши и изъявляют остроту его разума и способность к стихотворству. Стихотворство его чисто, слог текущ и приятен, мысли остры, а изображения сильны и свободны».
Р. входил в число наиболее преданных учеников Сумарокова, чья поэзия наряду с фр. прециозной лирикой стала главным эстетическим ориентиром поэта. Ряд стихотворений содержит указание на перевод с фр. языка; источники по большей части не установлены (о переводе из Вольтера см.: Заборов (1978). С. 32). В кон. апр. 1769, прося Сумарокова написать эпитафию на смерть жены, Р. писал ему: «Я вас начал почитать почти с ребячества, я видел ваши ласки ко мне с тех же пор» (Отеч. зап. 1858. № 2. С. 588). Наиболее близок Р. предписаниям Сумарокова в баснях; в его лирике усилен драматический и игровой элемент, обильно представлены риторические фигуры, от злоупотребления которыми предостерегал Сумароков (антитеза, оксюморон, гомеотелевт, полиптотон, гипербатон и пр.). Тривиальность содержания поэзии Р. (любовные переживания, масонски окрашенные размышления о бренности земного существования и т. п.) вполне искупается обилием словесных кунштюков, демонстрирующих богатство возможностей родного языка: Р. пишет стихи на сквозные, омонимические, каламбурные и заданные рифмы, «собирает» оду из односложных слов, создает фигурные стихи, располагает текст столбцами так, что становится возможным их разносмысловое прочтение. Эти особенности поэзии Р. позволяют рассматривать ее как наиболее яркий пример рококо в рус. литературе.
Из херасковского окружения наиболее тесная дружба связывала Р. с братьями Нарышкиными. В 1760 С. В. Нарышкин обратился к Р. с двумя стихотворными «Письмами» (Полезное увеселение. 1760. Июнь; Авг.). На «Письмо» А. В. Нарышкина (Там же. 1761. Янв.) Р. откликнулся пятью посланиями морально-философского содержания (Там же. 1761. Янв.; Авг.; Сент.; Своб. часы. 1763. Февр.; Дек.). Их центральные темы — суетность жизни, борьба с пороками, понимаемыми как следствие несовершенства человеческой природы, необходимость почитания Творца, чье величие непостижимо для смертных, и т. п. Р. и А. В. Нарышкин вступили в поэтическое соревнование, создав «Два сонета, сочиненные на рифмы, заданные наперед» (Полезное увеселение. 1761. Дек.).
Р. воспел «любезну простоту» сельского уединения Хераскова в «Стансе. Сочинен 1761 года июля 19 дня по выезде из деревни г<осподина> Х<ераскова>» (Там же. 1761. Авг.). Ответом на него стала ода «К А. А. Р<жевскому>», в которой Херасков отмечал изменения, произошедшие в друге («Ты стал не тот и сам»), и вспоминал беседы с Р., ранее предпочитавшим простоту пышности, а ныне ведущим жизнь царедворца (Херасков М. М. Философические оды, или Песни. СПб., 1769. С. 12—14).
Помимо стихов Р. опубликовал в «Полезном увеселении» цикл сатирических очерков, толчок к возникновению которых дала анонимная статья «О повадках» (Полезное увеселение. 1761. Июль), атрибутируемая М. Л. Смусиной Хераскову. В ней утверждается, что «все повадки происходят от ударения острых кровяных соков в какой-нибудь член тела человеческого». Это позволяет Р. подчеркнуто физиологически изобразить нравы педантов, подьячих, клеветников и пр. В «Письме к г<осподину> Х<ераскову>» (Полезное увеселение. 1761. Авг.) Р. признает, что теория «острых соков» произвела на него сильное впечатление, и повествует о сне, перенесшем его в лечебницу, полную больных, страдающих от «острых соков». При этом Р. находит новый ракурс для сатирического изображения общечеловеческих пороков — зависти, легкомыслия, спеси т. д. Та же тема продолжается в «Сбытии сновидения» (Там же. 1762. Март; Июль), а также в пяти «Письмах к наборщикам» (Своб. часы. 1763. Февр.; Апр.—Июль; назв. цикла отсылает к статье Сумарокова «К типографским наборщикам», 1759). Для сатирической прозы Р. характерно отсутствие личных выпадов, обилие собирательных образов, обычных в сатирических произведениях XVIII в. (петиметр, судья, подьячий, просвирня, попадья, блинник, водовоз, офицер, переплетчик и т. д.), и ярко выраженная установка на развлекательность. В «Письме к наборщикам третьем» содержится несколько деклараций о задачах поэтического творчества, несомненно отражающих взгляды Р.: «Стихов источник не от подлости происходит, но от любви к истине, и от ненависти к порокам берет свое начало и пишется острым разумом, живым воображением, чистым понятием, благородным сердцем, чувствованием природы, довольным знанием и игрою мыслей»; задача стихотворца в том, чтобы «украсить стихи приличным к материи расположением, чистым и правильным языком, избранными и пристойными словами, плавным стопосложением», а также «богатыми рифмами» (Своб. часы. 1763. Май. С. 297—298). Прециозный культ «красавиц», пронизывающий лирику Р., находит выражение в развернутом уподоблении стихов прекрасной женщине: «Словом сказать, разум стихов — лицо красавицы, язык — румяны, стопосложение — наряд, рифма — башмаки; но несравненно труднее сию парнасскую красавицу произвесть и убрать, нежели красавицу наших мест» (Там же. С. 301). Тематически отлично от других очерков «Письмо к наборщикам пятое» (возможно, перевод), описывающее путешествие по аркадской долине, где находится лабиринт Любви, озеро Прелестей и т. п.
Большинство исследователей вслед за П. Н. Берковым атрибутируют Р. статью «О московском наречии» (Там же. 1763. Февр.); в ней вслед за Сумароковым развивается мысль о благотворном воздействии «московских красавиц» на «грубость древнего языка», в результате чего возник распространившийся по всей России «московский язык», «который великолепием и изобилием своим никакому языку в свете не уступает, или, пристойнее, все красоты прочих языков в себе имеет» (Там же. С. 67).
Р. подготовил для инициированных Херасковым «Переводов из Энциклопедии» полные переводы трех статей: «История» (Вольтер), «Одежды римлян» (Л. де Жокур), «Гамак» (аноним) (1767. Ч. 1. С. 1—28; Ч. 2. С. 115—129, 133—158).
В 1760-х гг. Р. создал две трагедии — «Прелеста» и «Подложный Смердий». Действие первой пьесы происходило в Киевской Руси (текст утрачен); вторая посвящена эпизоду перс. истории VI в. до н. э., почерпнутому из кн. 3 «Истории» Геродота в переводе А. А. Нартова (1763—1764). «Подложный Смердий» был успешно представлен в 1769 на Придворном театре (опубл. П. Н. Берковым в кн.: Театр. насл. М., 1956. С. 143—188; уточненный текст: Рус. лит. — век ХVIII: Трагедия. М., 1991. С. 215—266). Новиков в «Опыте словаря» признал «Подложного Смердия» одной из лучших рус. трагедий: «...она сочинена в правилах театра, завязка и продолжение расположены очень хорошо, характеры выдержаны сильно, игры театральной много, стихотворство в ней чисто, слог приятен, мысли велики, изображения сильны, а нравоучение у места, хорошо и приятно». Более критичный отзыв содержит Лейпцигское известие (1768). Среди трагедий 1760-х гг. «Подложного Смердия» выделяет отсутствие собственно трагической коллизии: в финале погибают узурпатор перс. престола и его наперсник, а оплакивающая недостойного супруга Федима должна соединиться со спасшим ее Дарием, избираемым на престол. Пристальный интерес автора сосредоточен на переживаниях Федимы.
После смерти А. Ф. Ржевской (Р. женился на ней 19 февр. 1766) он заключил второй брак с Г. И. Алымовой, любимицей Екатерины II, воспитанницей Смольного ин-та, славившейся игрой на арфе. В 1780 Г. Р. Державин посвятил чете оду «Счастливое семейство». Дружеские отношения поэтов прервались в нояб. 1795, во время заседания СПб. совестного суда по тяжбе И. И. Дмитриева с В. А. Всеволожским (см.: Грот Я. К. Жизнь Державина. М., 1997. С. 431—435; О ссоре Державина и Ржевского // РГАДА, ф. 10, оп. 3, № 388). В «Записках» Державин характеризовал Р. как «человека весьма честного, но слабого, худо законы знающего и удобопреклонного на сторону сильных» (Державин. Соч. (1864—1883). Т. 6 (1871). C. 675).
По-видимому, в нач. 1760-х гг. Р. примкнул к масонству; сохранились данные о его принадлежности к «Capitulum Petropolitanum» (см.: Пыпин. Рус. масонство (1916). С. 116). В 1774 Р. входил в ложу «Девять муз». В сер. 1770-х гг. он сблизился с Новиковым, посещал руководимую им петербургскую ложу «Латона» (до ее роспуска в нач. 1779). В кон. нояб. 1782 Р. подчинился московскому капитулу, организованному в связи с признанием России на Вильгельмсбадском конгрессе (авг. 1782) VIII масонской провинцией, и принял имя «Eques а bona spe», т. е. «Рыцарь доброй надежды» (см.: Рус. вестн. 1865. № 3. С. 8). В янв. 1783 включен Новиковым в почетные члены капитула возобновленной в Москве ложи «Латона» (Там же. С. 10).
26 апр. 1783 Новиков сообщил Р. о том, что, согласно с желанием Р., Директория VIII провинции назначила его префектом в Петербурге. В авг. 1783 Р., получив из Москвы инструкцию для устройства в Петербурге «теоретического градуса Соломоновых наук, в который он был посвящен по праву масона 4-й степени шотландского мастера, по иерархии, признанной в Вильгельмсбаде» (Там же), стал его надзирателем. В сент. 1783 он отказался от звания префекта; летом 1784 вернулся к управлению теоретическим градусом. По свидетельству И. В. Лопухина, был посвящен в розенкрейцеры (см.: Иловайский Д. И. Новые сведения о Н. И. Новикове и членах Компании типографической // Летописи рус. лит. и древности. М., 1863. Т. 5. С. 66). В 1780-х гг. состоял в интенсивной переписке с Новиковым и Н. Н. Трубецким в связи с работой масонских лож (см.: Барсков. Переписка масонов (1915). С. 235—272).
21 окт. 1783 при открытии Рос. Академии Р. был избран ее д. членом; участвовал в работе над «Словарем Академии Российской...» (составил список слов на букву Б). В 1804, не удовлетворясь мнением Д. И. Хвостова о переведенной И. И. Сиряковым первой песни «Генриады» Вольтера, Рос. Академия отдала Р. на суд «увраж полный». Нелицеприятный отзыв о «нерачительном» труде являет верность Р. заветам «сумароковской школы»: Сиряков порицается за утрату «стихотворной музыки» по причине «отнимающего энергию» введения излишних союзов, предлогов и вводных слов, а также за «беспечность стихосложения», в силу чего стихи его неравносложны, «не плавны и не гладки». В качестве единственного положительного примера труда подобного рода Р. упомянул два отрывка из «Федры» Расина, переведенные Сумароковым «из стиха в стих, с равною энергиею подлинника и без упущения мыслей» (Сухомлинов. Рос. Академия. Вып. 7 (1885) С. 114). Высокой оценки Р. удостоилась «Душенька, древняя повесть в вольных стихах» И. Ф. Богдановича, издание которой Р. осуществил в 1783, снабдив предисловием.
Активная литературная деятельность Р. прервалась в нач. 1760-х гг., позднее его стихи появлялись в печати лишь спорадически. В 1773 он анонимно опубликовал мадригалы Е. И. Нелидовой и Н. С. Борщовой, исполнявшим главные роли в спектакле воспитанниц Смольного ин-та — опере Дж. Б. Перголези «Служанка-госпожа» (см.: Семенников. Мат-лы для словаря (1914). C. 87).
В 1794, отвечая на послание А. В. Храповицкого, Р. шутливо признавался в преодолении авторских амбиций: «Тебя всегда любили музы, / Тебе готовили венцы — / Пой ты; а я пойду арбузы / Сажать и сеять огурцы» (Сын отеч. 1817. № 36. С. 141). В 1801, однако, Р. создает «Оду на восшествие на престол императора Александра I» и воспевает новое царствование. В 1802 Р. прислал в Рос. Академию идиллию «К невским музам» (см.: Сочинения и переводы Рос. Академии. СПб., 1802. Ч. 5. С. 45; не опубл.).
Лит.: Евгений. Словарь. Т. 2 (1845); Шевырев. Моск. ун-т (1855); Долгоруков П. В. Рос. родосл. книга. СПб., 1857. Т. 4; Ефремов. Мат-лы (1867); Пекарский П. П. Дополнения к истории масонства в России XVIII столетия. СПб., 1869; Лонгинов М. Н. Биогр. сведения о рус. писателях XVIII в. и библиогр. известия об их произведениях // Рус. старина. 1870. № 7; Ешевский С. В. Соч. М., 1871. Ч. 3; Ржевская Г. И. Памятные зап. // Рус. арх. 1871. № 1; Венгеров. Рус. поэзия. Вып. 1 (1893); Мурзанов Н. А. Правительствующий Сенат. СПб., 1911; Пб. некрополь. Т. 3 (1912); [Без подписи]. Ржевский А. А. // Рус. биогр. словарь. Т. «Рейтерн — Рольцберг» (1913); Пыпин. Рус. масонство (1916); Гуковский Г. А.: 1) Рус. поэзия XVIII в. Л., 1927; 2) Гуковский. Очерки (1938); Bakounine. Le repertoire (1940); Берков П. Н.: 1) Берков. Журналистика (1952); 2) Berkov P. N. Histoire de l’Encyclopedie dans la Russie du XVIII-me siecle // Revue des etudes slaves. 1965. T. 44; Tschizewskij D.: 1) Die slavische Barockforschung // Die Welt der Slaven. 1956. Bd. 1; 2) Vergleichende Geschichte der slavischen Literaturen. Berlin, 1968. Bd. 1; Штранге M. M. «Энциклопедия» Дидро и ее рус. переводчики // Фр. ежегодник. 1959. М.; Л., 1960; Harder Н.-В. Studien zur Geschichte der russischen klassizistischen Tragödie. 1747—1769. Wiesbaden, 1962; Lachmann R. «Pokin’, Kupido, strely»: Bemerkungen zur Topik der russischen Liebesdichtung des 18. Jahrhunderts // Slavistische Studien zum VI. Internationalen Slavistenkongress in Prag 1968. München, 1968; Kroneberg B. Studien zur Geschichte der russischen klassizistischen Elegie. Wiesbaden, 1972; Сержан И. З. А. А. Ржевский // Поэты XVIII в. Л., 1972. Т. 1; Schenk D. Studien zur anakreontischen Ode in der russischen Literatur des Klassizismus und der Empfindsamkeit. Frаnkfurt-am-Main, 1972; Смусина М. Л.: 1) Элегии А. А. Ржевского // Проблемы изучения рус. лит. ХVIII в.: (От классицизма к романтизму). Л., 1974. Вып. 1; 2) Трагедия А. А. Ржевского «Подложный Смердий» и обществ.-полит. борьба 1770-х гг. // ХVIII век. Л., 1976. Сб. 11; Lauer R.: 1) Gedichtform zwischen Schema und Verfall: Sonett, Rondeau, Madrigal, Ballade, Stanze und Triolett in der russischen Literatur des 18. Jahrhunderts. München, 1975; 2) Die lyrischen Experimente A. A. Rževskijs // Zeitschrift für Slawistik. 1991. Bd. 36. № 4; 3) A. A. Rževskij über die Poetik des Epigramms // Zeitschrift für slavische Philologie. 2000. Bd. 38. H. 2; Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Споры о языке в нач. XIX в. как факт рус. культуры // Учен зап. ТГУ. 1975. Вып. 358; Алексеев А. А. Язык светских дам и развитие языковой нормы в ХVIII в. // Функциональные и социальные разновидности рус. лит. яз. ХVIII в. Л., 1984; Dębski J. Aleksy A. Ržewski: Z badań nad poezją rosyjską XVIII wieku // Slavia orientalis. Warszawa, 1988. № 3; Бобрик М. А., Зорин А. Л. К истории моск. самосознания: (Статья «О московском наречии» и ее автор) // Новобасманная, 19. М., 1990; Кукулитис В. И.: 1) Фольклоризм притч А. А. Ржевского // Лит. и фольклор. Вологда, 1990; 2) Анакреонтические оды А. А. Ржевского и система анакреонтической стилистики в легкой поэзии нач. 1760-х гг. // Индивидуальное и типологическое в лит. процессе: Межвуз. сб. науч. трудов. Магнитогорск, 1994; Синельникова Г. П. Жанр письма в рус. лит. и журналистике ХVIII в. // Проблемы лит. жанров: Мат-лы VI науч. межвуз. конф. 7—9 дек. 1988 г. Томск, 1990; Бобрик М. А. От рационализма к эпохе чувствительности: Статья А. А. Ржевского «О московском наречии» и языковые взгляды XVIII в. // Russian Linguistics. 1993. Vol. 17; Drage C. L. Russian Word-Play Poetry from Simeon Polotskii to Derzhavin: Its Classical and Baroque Context. London, 1993; Исторические кладбища Петербурга. СПб., 1993; Early Modern Russian Writers, Late Seventeenth and Eighteenth Centuries // Ed. by M. C. Levitt. Detroit; Washington, D. C; London, 1995; Клейн И.: 1) Klein J. Die Schäferdichtung des russischen Klassizismus. Berlin; Wiesbaden, 1998; 2) Сумароков и Ржевский. К истории рус. трагедии: «Димитрий Самозванец» и «Подложный Смердий» // Reflections on Russia in the Eighteenth Century. Köln; Weimar; Wien, 2001; Вернадский. Рус. масонство (2001); Серков. Рус. масонство (2001); Топоров В. Н. Из истории сонета в рус. поэзии XVIII в.: Сонетные эксперименты. Случай двуединого сонета // Analysieren als Deuten: Wolf Schmied zum 60. Geburtstag. Hamburg, 2004; Телетова Н. К. Забытые родственные связи А. С. Пушкина. СПб., 2007; Матвеев Е. М. Метрика и строфика А. А. Ржевского // Петербургская стихотв. культура: Мат-лы по метрике, строфике и ритмике петербургских поэтов. СПб., 2008.
К. Ю. Лаппо-Данилевский [20].
|
