Любаново, Верейский/Боровский у., Московская губ.
Материал из Проект Дворяне - Вики
Трианон [1] (есть изображения огстатков усадьбы).
Любаново (начало) Jun. 12th, 2012 at 11:18 PM
Моя земля в деревне Акулово Московской губернии. Порубежье древних (последних на Москве!) удельных княжеств (Звенигородского и Верейского). Интересно, (понял, когда изучал архивные записи), что нет ничего более стабильного, чем границы древних владений. Могли меняться границы волостей и уездов, но вотчины и земельные наделы переходили целиком. Исторически у нас княжество Звенигородское. И относимся мы к Одинцовскому (до второй половины 60-х годов Звенигородскому) району. Но до революции деревня Акулово относилась к Кубинской волости Второго стана Верейского уезда. Дютьково (наше село, к которому тянуло Акулово) находилось на Звенигородском тракте (продолжении Царского пути), но южнее Можайской дороги, поэтому и передали когда-то Верее... Но старая граница между княжествами жила! Она четко прослеживается по началу усадеб. Наши Звенигородские земли на много километров вперед и вокруг были сплошь монастырскими (Саввина Сторожевского и Ново-Девичьего монастырей). Поэтому здесь не было помещичьего землевладения никогда. После секуляризации монастырских земель все крестьяне стали государственными, никто их никому не дарил и настоящего крепостного права после секуляризации здесь не было. Как только начинаются земли соседнего Верейского княжества — сплошь усадьбы и частные владения и дачи! Да, да! И катания мои велосипедные идут на стыке этих двух княжеств. Я с любопытством смотрю, что осталось от некогда великолепных имений. Интересно, что ареал моих поездок совпадает с тем, что изучал в середине 20-х годов Михаил Андреевич Ильин, интереснейший человек, про которого столько слышал, но с которым встретиться не довелось (он умер в 1981 году). В своей прекрасной книжке «Пути и поиски историка искусства», вышедшей в 1970 году, он пишет, как совсем молодым человеком летом в конце 20-х он жил в деревне в 15 километрах от станции Кубинка и обследовал окрестные усадьбы и церкви. А в конце 90-х мы с Ириной на нашей девятке объездили столько всего в Подмосковье по книге Ильина из «черной» серии! Это были почти детективные поездки. Не было gps, не было нормальных карт, изменились дороги, но как здорово было, когда мы находили церкви, усадьбы, дома по книжке середины 60-х! Многое было утрачено, многое было в жутком состоянии, но как интересно было читать точные в искусствоведческом отношении описания! Настоящие примеры «описания и анализа»! Этого не найдешь в современных «путеводителях»... Интересно, что мне удалось путем сложного поиска не только «вычислить» деревню, где отдыхал летом Михаил Андреевич, но и отыскать важные детали его генеалогии. Оказалось, что деревня эта — Головково, в 7 с половиной километрах от Дютькова и в 11 км от Акулова. Усадьба Головково была куплена в середине 1890-х годов на имя Матильды Егоровны Клейст, жены владельца усадьбы Момыри Федора Ефимовича Клейста. У них была дочь Мария Федоровна, получившая в приданое усадьбу Головково, выходя замуж за потомственного дворянина Андрея Николаевича Ильина, который деятельно работал в земстве Верейского уезда в качестве члена Училищного совета. Андрей Николаевич увлекался краеведением и историей искусства. Это и были родители Михаила Андреевича! Места у нас красивые и интересные, но чтобы посмотреть усадьбы, нужно ехать в соседний Верейский уезд, либо к Москве-реке. Вчера я бегло прокатился по Любанову. Любаново упоминается почти во всех путеводителях, но нехорошо... Оказывается, что там есть усадебный дом, вся прелесть которого в том, что душка Семашко в 20-м году присоветовал интеллигенту Дзержинскому отдохнуть от тяжелой работы, что тот и сделал, около двух недель прожив в «одной из комнат» «правления» «совхоза Любаново». Он выбрал это место, потому что там было много «продовольствия», возможность катания по Наре на лодке, уженья рыбы и тренировок в стрельбе из револьвера! (Не шучу, так и пишут биографы!). Современные описания дополняются упоминаниями о старых владельцах усадьбы фон Шлиппе, фотографиями вело- и авто-путешественников, повторяющими друг друга поверхностными статьями в газетках... Скучно... Расскажу немного о Любанове... Земля эта очень древняя. Место впадения речки Тарусы (не цветаевско-поленовской, а нашей местной тезки ее). Одно из мест обнаружения древне-русских зооморфных украшений. Вот, что пишут о селе в книге XIX века: Церковь Рождества Христова, въ селѣ Любановѣ, на рѣкѣ Нарѣ
Село Любаново на рѣкѣ Нарѣ, 7136 (1628) г. находилось по писцовымъ книгамъ Боровскаго уѣзда, Суходольскаго стана, «за стольникомъ за Алексѣемъ Дмитріевымъ, сыномъ Колычевымъ, приданная вотчина, что ему дала 130 (1622) г. теща ево вдова Офросиья Иванова жена Мутянскаго старинной своей вотчины безъ четверти села, а четверть того села въ вотчинѣ за Петромъ, да за Артемьемъ Волынскими, а въ селѣ церковь Рожество Христово, да въ предѣлѣ Знаменія Пречистыя Богородицы, да Николы чудотворца, а на церковной землѣ дворъ поповъ»; къ селу Любанову принадлежала деревня Баранова, на рѣкѣ Нарѣ. Историческихъ свѣдѣній о первоначальномъ построеніи церкви не имѣется. Церковная Христорождественская земля отдалалась въ оброкъ и по книгамъ Патр. Казеннаго Приказа писалась, по 1662 г. на «дьячкѣ на Антошкѣ Васильевѣ оброку 6 денегъ». О Рождественской церкви въ селѣ Любановѣ какъ «жилой» упоминается въ первый разъ въ приходной окладной книгѣ Патріаршаго Казеннаго Приказа, за 7154 (1646 г.), подъ Звенигородскою десятиною: «по книгамъ десятильника Семена Леонтьева сына Соболева, да поповскаго старосты Никольскаго попа Сергія прибыла вновь церковь Рожества Христова, да въ предѣлѣхъ: Знаменія Пресвятыя Богородицы, да Николы чудотворца, дани 8 денегъ, десятильничьих гривна и февраля въ 3 день тѣ деньги платилъ староста поповской попъ Сергій». Рождественская церковь писалась въ тѣхъ же приходныхъ книгахъ, подъ Звенигородскою десятиною, по 1677 г., въ слѣдующемъ порядкѣ: «церковь Рождества Христова, да въ предѣлѣхъ: Знаменія Пресв. Богородицы, да Николы чудотворца, дани 8 денегъ, заѣзда гривна»; а въ 1677 г. по переписнымъ книгамъ Дмитровскаго Борисоглѣбскаго монастыря архимандрита Питирима, ся церковь въ вотчинѣ Кондратья Черторижскаго въ селѣ Любановѣ, дани положено вновь 30 алтынъ, заѣзда гривна». Съ 1712 по 1740 г. платилось церковной дани рубль, 10 алтынъ. Въ 1637 г. село Любаново «безъ одного жеребья» досталось князю Никитѣ Егунову Черкасскому по закладной от Алексѣя Колычева, а по смерти кн. Черкасского оно перешло, въ 1638 г. къ его женѣ вдовѣ княгинѣ Марьѣ съ сыномъ кн. Михаломъ Черкасскимъ. Въ 1647 г. два жеребья села Любанова куплены у кн. Черкасского, а въ 1651 г. третій жеребій — у Андрея Львова Плещеева, «что ему дано было въ приданое отъ Артемья Волынскаго за родною сестрою Авдотьею». Въ 1687 г. Кондратій Черторижскій отдалъ с. Любаново своимъ дѣтямъ: Афанасію, Михаилу, Петру, Степану и Василью. По переписнымъ книгамъ 1705 г. въ селѣ Любановѣ съ деревнями: Бирюлевой и Семеновичи, принадлежавшемъ Михаилу Кондратьеву Черторижскому, числилось 33 двора крестьянскихъ, людей 121 челов. При церкви Рождества Христова находились «во дворѣ попъ Михаилъ Моисѣевъ, во дворѣ дьячекъ Яковъ Ѳедоровъ». По смерти Михаила Кондратьева Черторижскаго селомъ владѣли въ 1722 г. — его сынъ Михаилъ, а въ 1767 — 1786 гг. — жена Алексѣя Михайлова Черторижскаго вдова Аксинья Иванова съ дѣтьми Васильемъ, Николаемъ, Александромъ и дочерьми Прасковьею, Ѳедосьею и, женою Алексѣя Иванова Боброва, Марьею Алексѣевыми, Черторижскими. Вдова Аксинья Ив. Черторижская свою часть имѣнія въ селѣ Любановѣ по духовному завѣщанію 1786 г. , отдала своимъ дѣтямъ съ тѣмъ, чтобы «послѣ ея смерти тѣло ея надлежащимъ порядкомъ со всякою благопристойностію предать землѣ съ предками ея на погостѣ прежде бывшей церкви Николая чудотворца». (Историческіе матеріалы о церквахъ и селахъ XVI — XVIII ст. Выпуск второй. Звенигородская десятина. Москва, 1882)
Усадьба Любаново (продолжение) Jun. 19th, 2012 at 7:50 PM
Рядом с нынешним усадебным домом фон Шлиппе (в ужаснейшем состоянии, но с флагами и мемориальной доской о кровавом Феликсе) еще в начале XX века стоял старинный таинственный дом Черторыйских (побочная ветвь князей Чарторижских). Вот как описывает дом побывавший там в гостях у Владимира Карловича фон Шлиппе граф Сергей Дмитриевич Шереметев (это было 14 июля 1904 года). «Почти рядомъ съ этимъ домомъ [усадьбой Апухтиных] возвышается другое зданіе, болѣе древнее, деревянное, съ необычными окнами, указывающими на значительную давность. Это старая усадьба Черторыйскихъ, которымъ нѣкогда принадлежало все имѣніе. Позднѣе часть его отошла черезъ Воейковыхъ к Апухтинымъ. Близость двухъ усадьбъ еще стѣснительнѣе была тѣмъ, что хозяева ихъ жили въ лютой враждѣ, стараясь другъ друга одолѣвать непріятностями. Мы взошли въ старый домъ Черторыйскихъ; онъ заколоченъ и необитаемъ; насъ обдало затхлымъ воздухомъ и цѣлымъ роемъ видѣній минувшаго. Рядъ комнатъ — въ двухъ этажахъ; столовая съ причудливымъ буфетомъ, старинныя двери съ деревянными колоннами; чуланамъ нѣсть числа и — боковушамъ добраго стараго времени. Изразцовыя печи, изящныя, нынѣ сняты и перенесены въ другой домъ. Наверху окна маленькія, потолки низкіе и особый ходъ на помѣстительный чердакъ. Когда-то въ этомъ домѣ была хорошая мебель, а по стѣнамъ висѣли портреты и картины въ черныхъ рамахъ. Кое-что уцѣлѣло и было во-время перенесено. Сохранились два портрета въ черныхъ рамахъ XVIII вѣка, поясные, изображающіе кавалеровъ въ золоченыхъ мундирахъ; у одного изъ нихъ черезъ плечо Аннинская лента: должно быть — Черторыйскіе. Сохранился плохой портретъ Екатерины II, временъ вступленія на престолъ. Уцѣлѣла овальная миніатюра, изображающая выразительное лицо съ окладистою бородою въ архалукѣ, отороченномъ мѣхомъ; думаютъ почему-то, что это портретъ Пугачева. Пустынно и глухо вокругъ стараго дома. Густо заросли одичавшіе кусты вдоль заброшенныхъ дорожекъ прежняго парка, живописно спускающагося къ Нарѣ. Изъ дома широкій видъ на рѣчной разливъ и на свѣтлыя дали. Когда-то здѣсь было привольно и жилось хорошо. Печать таинственности лежитъ на этомъ нѣкогда насиженномъ гнѣздѣ. Въ самомъ саду близъ дома не такъ еще давно виднѣлись каменныя надгробія съ уцѣлѣвшими надъ ними надписями; теперь они вросли въ землю, но надписи сохранились. Густыя и глухія аллеи акацій оттѣняютъ эту сторону, а за старыми березами и липами сквозитъ церковь. Она близка и только дорогой отдѣлена отъ усадьбы. Что скрываютъ эти надгробія, пока не вѣдаемъ. За церковной же оградой, среди бурьяна, крапивы, всяческаго хлама и нечистотъ, къ сожалѣнію столь часто встрѣчаемыхъ на нашихъ кладбищахъ и не только сельскихъ, сохранился еще рядъ надгробныхъ памятниковъ, на которыхъ начертаны имена Черторыйскихъ. Иные вросли въ землю и покрыты мхомъ, другіе стерты и поломаны, но вотъ надгробіе новѣйшее ХІХ-го вѣка, изъ чернаго мрамора; оно свалилось и разбито, а на немъ читаемъ: «Отставной Генералъ маіоръ Петръ Николаевичъ Чарторыйскій, род. въ 1793, умеръ 1849 г.» Еще позднѣе другой Черторыйскій продалъ свою усадьбу нынѣшнему владѣльцу. Что это за семья съ столь знакомымъ польскимъ историческимъ именемъ, но безъ княжескаго титула? Какъ основалась она на тихихъ берегахъ Нары, въ мирныхъ предѣлахъ верейскихъ? Мы знаемъ Черторыйскихъ ХѴIII-го вѣка, и при томъ начала Екатерининскаго царствованія. Въ Камеръ-фурьерскомъ журналѣ не разъ встрѣчается это имя, оно не чуждо двору Цесаревича Павла еще до брака его съ Натальей Алексѣевной. Сношенія эти только промелькнули въ печати. Еще завѣсою прикрыта эта близость, послѣдствіемъ которой былъ «Семенъ великій»... Свидѣтели разсказываютъ, что видѣли стѣны этого дома, увѣшанныя портретами, а въ старыхъ комодахъ находились забытыя ноты ХѴIII-го вѣка забытыхъ авторовъ съ посвященіемъ Маріи Антуанетѣ, Людовику ХѴIII, мадамъ Бонапартъ. Къ сожалѣнію, лишь малая часть этихъ нотъ уцѣлѣла, и въ обезображенномъ видѣ. Любопытно, что всѣ сохранившіеся портреты найдены были крестообразно прорубленными. Въ 1812 году здѣсь проходили французы. А въ саду Апухтинской усадьбы, надъ старою оранжереею — полуразвалившаяся желтая, круглая башня. Въ нее ходъ только одинъ витою лѣстницею. Въ двухъ шагахъ отъ нея заросшій водорослями прудъ. Сохранилось смутное преданіе о строгой помѣщицѣ Апухтиной, которая дочь свою заперла и уморила голодомъ. Та будто бы съ горя выбросилась изъ окна и въ пруду утопилась. Впечатлѣніе забытой усадьбы внушительное и наводитъ на раздумье: что за странная судьба этой семьи, чего только не видывалъ этотъ старый домъ, и сколько у насъ такихъ, еще не вѣданныхъ, таинственныхъ уголковъ, ожидающихъ обновленія и свѣта!» Таким образом, владельцы Любанова состояли в родстве с Михаилом Петровичем Черторыйским, флигель-адъютантом Петра III и первым мужем «знаменитой» Софьи Черторыйской (в девичестве Ушаковой, во втором браке — Разумовской), которая была выбрана Екатериной II для «проверки» наследника Павла Петровича (еще до его первого брака с Натальей Алексеевной). При выборе метрессы для своего сына Екатерина специально наводила справки о семье Черторыйских. Опыт прошел успешно и родился мальчик, который был назван Семеном Афанасьевичем Великим (отчество дано по крестному). Императрица сама позаботилась о его воспитании и образовании, живя за границей он общался с Алексеем Бобринским, внебрачным сыном самой Екатерины от Григория Орлова. Семен Великий выбрал опасную профессию моряка, для усовершенствования был послан служить в британский флот, погибнув в одном из дальних плаваний на Антильские острова.
Хотя существует и другая любопытная версия, автором которой является расстрелянный большевиками либеральнейший Великий Князь и историк Николай Михайлович. Согласно этой версии Семен Великий не погиб, а пространствовав по свету стал отшельником — знаменитым старцем Федором Кузмичем, хотя по более старой версии Федор Кузмич — младший брат Семена Великого император Александр I.
А об усадебном доме Черторыйских и о церкви XVIII века С. Г. Шереметев пишет: «Становилось все темнѣе, но вотъ дорога быстро сворачиваетъ, и мы у берега рѣки. Опять Нара, и здѣсь она, круто изгибаясь, омываетъ извилистыми струями своими рядъ зданій вдоль возвышеннаго берега. Тутъ дома каменные и деревянные большого селенія — это Любаново. Мы переправились черезъ рѣку и поднялись къ селу, гдѣ на лучшемъ и самомъ возвышенномъ мѣстѣ красовалась церковь своеобразной архитектуры ХѴIII-го вѣка, окрашенная охрой, съ рядомъ круглыхъ оконъ en oeil de boeuf [«бычий глаз» — маленькие овальные окошки характерного вида]. Въ концѣ широкой сельcкой улицы виднѣлся господскій домъ, одноэтажный, съ колоннами, съ классическимъ фронтономъ empire, весьма типичный. Быстро подкатили мы къ подъѣзду зданія, сразу поразившаго отпечаткомъ былого. Молодые хозяева любезно показали намъ всѣ достопримѣчательности этого красиваго мѣстечка. Сначала прошлись по саду, густому липовому, съ прямыми дорожками, съ неизбѣжнымъ кругомъ посрединѣ, съ старыми въ струнку вытянувшимися липами. Характерный садъ ХѴIII-го вѣка напоминалъ многіе другіе подмосковные сады той же поры.» Таким образом, до строительства (или реконструкции) нового усадебного дома семья фон Шлиппе жила в сохранном доме Черторыйских. А усадьба Апухтиных была справа от усадьбы Черторыйских. Но почему-то в «Истории русского искусства» под редакцией Грабаря, Лазарева и Кеменова (том 8, часть I, М. 1963) при упоминании Любанова описывается усадьба Апухтиных: «Усадебная архитектура первой трети XIX века в ее лучших образцах обладала большой художественной привлекательностью. Она имела, кроме того, немалое значение в развитии русской архитектуры, поскольку заметно повлияла на формирование типа небольшого городского дома. Так многие дома, выстроенные в послевоенной Москве А. Г. Григорьевым (дом Станицкой и другие), весьма близки к тому, что осуществлялось в усадьбах (см. Любаново Апухтиных — на реке Наре, недалеко от г. Наро-Фоминска Московской области). Сравнивая подобные здания, можно не только установить близкие черты в решении фасада, но и в расположении комнат. Последние по своей протяженности и размеру не отвечают наружным ризалитам или выдвинутым вперед портикам. Вместе с тем, нельзя не отметить воздействие архитектуры усадьбы на крестьянскую архитектуру, в особенности на убранство резьбой крестьянских изб Владимирской области...» — непонятно, какая усадьба здесь имеется в виду, похоже, что все-таки сохранившаяся усадьба Черторыйских. На сайте Таширова есть очень неплохая статья о Любанове. Там сказано, что усадьба Апухтиных была «разобрана» в 1918. Получается, что усадьба сохранялась фон Шлиппе, а окончательно разграблена и сожжена была уже в смутное революционное время. А усадьба Черторыйских, пусть в перестроенном и запущенном состоянии пока еще радует глаз...
Но если внимательно прочесть текст графа Шереметева (ГСШ — так он подписывал свои рукописи), выходит, что ныне существующая усадьба — это усадьба Апухтиных, перестроенная в начале XX века из старого послевоенного ампирного особняка, а разграблена и сожжена в революцию была именно старая усадьба Черторыйских. Тогда все встает на свои места, и в тексте академической Истории русского искусства никакой ошибки нет, поскольку текст о Любанове был либо написан, либо вставлен, как мне кажется, Михаилом Андреевичем Ильиным, который был не только профессором и заведующим кафедрой МГУ, но и владельцем соседней с Любановым усадьбы Головково... Уж он-то точно все знал... А местный краевед Дробышевский, которому мы должны быть благодарны за пару неплохих книжек ("На берегах Нары" и "Литвиново") скорее всего ошибся в идентификации усадеб, и эта ошибка пошла кочевать дальше...
Церковь Рождества Христова, согласно данным того же сайта, была закрыта в 1930 году, использовалась под хозяйственные нужды, а окончательно разобрана только в 1942 году. В семье псаломщика этой церкви в 1872 году родился новомученик отец Василий Михайлович Соколов (память 27 ноября ст. ст., 10 декабря н. ст.)
Священномучениче отче Василие, моли Бога за нас!
