Никольское на Упе

Материал из Проект Дворяне - Вики

См. также: Никольское, Тульский у., Тульская губ.

Жизнь провинциальной усадьбы: Усадьба Никольское на Упе Одоевского уезда Тульской губернии

Ольга Глаголева

(Расширенный вариант статьи, опубликованной в ж. Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 25 (41). СПб., 2019. С. 316-333 [1]).

Усадьбы, как и люди, имеют свои судьбы, в которых счастливые периоды сменяются увяданием и нередко полным исчезновением и забвением. Жизнь усадьбы, в отличие от человеческой, более протяженна во времени, и что важнее, усадьба обладает способностью к возрождению, когда, восстановленная из руин, она снова служит человеку, воплощая красоту и гармонию человека с природой. Однако далеко не всем усадьбам, какими бы роскошными они ни были в свое время, уготована участь возрождения. К последним нужно отнести усадьбу Никольское на Упе Одоевского уезда Тульской губернии, от великолепия которой не осталось и следа. Однако в жизни этой усадьбы отразились перепетии российской истории, ярко проявились черты особой усадебной культуры, развившейся в русской провинции в XVIII – первой половине XIX века.

На юго-запад от Тулы расположилось большое село Никольское, относящееся сегодня к Щекинскому району Тульской области. Основанное в древности и получившее название от бывшего там храма Святителя и Чудотворца Николая, село даже в советские времена сохраняло свое название, хотя храм был разрушен еще в 1930е годы. Впрочем, в течение по крайней мере шести веков село меняло названия, большую часть своей истории называясь Никольским на Упе, так как было расположено на живописном правом берегу реки Упы. Эта местность хорошо известна всем интересующимся историей тульского края по находящемуся по соседству в деревне Супруты городищу вятичей с тысячелетней историей. Но о времени основания села Никольского не знает никто.

Роскошной усадьбе, существовавшей в Никольском в XVIII веке, не повезло – в отличие от других родовых гнезд, переходивших по наследству от отцов к детям и сохранявшихся в семьях на протяжении веков, усадьба, как и село, при котором она располагалась, меняла своих владельцев довольно часто, порой оказываясь в собственности совершенно случайных людей, и людская память не сберегла ни их имен, ни истории самой усадьбы. Чтобы восстановить хотя бы часть истории усадьбы пришлось исследовать множество старинных документов – перелистывать огромные тома ревизских сказок, разматывать клубки семейных споров и наследственных тяжб, изучать генеалогические древа и родословные справочники.

П.И. Малицкий в книге Приходы и церкви Тульской епархии, описывая храм в селе Никольском, отмечал: «Когда образовался приход, точных сведений не сохранилось, но достоверно известно, что в первой половине XVIII столетия, именно в 1749 году, приход села Никольского на Упе уже существовал и имел храм во имя Святителя и Чудотворца Николая»^[1]. К счастью, время основания села и храма в нем можно отодвинуть еще на два столетия назад, так как достоверно известно, что оба существовали уже в 1587 году.

Во второй половине XVI в. местность будущего села Никольского на Упе относилась к Колоденскому стану Тульского уезда, где обширные вотчины принадлежали князьям Волконским. Эта семья издревле владела землями в тульском крае, и предание повествует, что и свою фамилию она получила от тульских владений: «пятый сын св. Князя Михаила Черниговского [1179-1246], князь Юрий Михайлович Торусский, имел сына Ивана, по прозвищу толстая голова, которому дал во владение, в Алексинском уезде, волость Сапрыскину и городище Волкону на речке Волхонке, отчего потомки его и писались сперва Волхонскими, а потом Волконскими»^[2]. Князья Волконские приобрели славу, защищая русские земли, и многие из них погибли на территории тульского края - сын Ивана Большой Головы Федор погиб во время Куликовской битвы, 9 сентября 1380 года; его потомок, князь Петр Васильевич Волконский-Верига, бывший третим воеводой в Туле, погиб в 1521 году в бою под Тулой, во время похода к границам Московского государства войск крымского хана Мухаммед-Гирея. Сын Петра Вериги, князь Андрей Петрович Волконский по прозвищу Чайка, также отличившийся в боях на рубежах Тулы, был владельцем обширных вотчин в Колоденском стане Тульского уезда, которые после его смерти унаследовали вдова Андрея Евфимия (по старинному называвшаяся то Олфимией, то Офимьей) и их внук Александр Васильевич. По данным писцовой книги 1587 года, за княгиней Евфимией и князем Александром Волконскими числились их «старые вотчины» в селе Супрута (так!) на реке Упе, в котором имелась господская усадьба – «двор вотчинников» и людские избы, а также деревянная церковь Михаила Архангела, с дворами священнослужителей. Рядом с Супрутами «на Супрутцком отвершку» располагались деревни Шлыкова и Семеновское Дорохова тож, и пустошь, «что была деревня Дорохова, Мальцова тож», также принадлежавшие Евфимье и Александру Волконским. Соседние земли принадлежали все тем же Евфимье с Александром, но еще и «племяннице» Евфимьи Марии, жене князя Федора Юрьевича Волконского (племянника Андрея Чайки), с ее детьми. В их совместном владении были полсельца Беликова на реке Упе, деревни на речке Иловой - Климова, Блинова, Окуловское, Фатеева Золоедова тож, а также починок Сергиевский и пустошь Халяпина на речке Громовой. В половине сельца Беликова имелась деревянная церковь Николы Чудотворца, с поповским двором и кельей. Отдельно за княгиней Марией Волконской с детьми значилась вотчина в селе Пирютинское Тегнинское тож на реке Упе, полдеревни Шипиловской, слобода Большая Филиповский починок тож и починок Ивановский Татаринова. В селе Пирютинском также имелась усадьба – «двор вотчинников княгини Марии с детьми», с деревянной церковью «Обновление храма Воскресение Господа нашего Исуса Христа», с дворами священнослужителей, людскими и крестьянскими дворами. Перечисленные села, деревни и починки окружали обширные пашни и лесные угодья Волконских, а также их вотчинные «порозжие земли» (т.е. пустые), что были «за детьми боярскими в поместьях»^[3]. Среди них была и другая половина сельца Беликова на реке Упе, принадлежавшая в 1587 г. Ивану Семеновичу Новосильцеву по прозвищу Меньшик, с помещичьей усадьбой^[4].

В длинном перечне вдалений князей Волконских в Колоденском стане Тульского уезда мы впервые встречаем будущее село Никольское на Упе – на его территории располагалось сельцо Беликово, с храмом Николы Чудотворца, позже давшим свое имя всему поселению. Спустя три столетия, в XVIII веке сельцо превратилось в село, относилось к Одоевскому уезду и в документах называлось то просто Никольским, то Никольским Беликово тож, то Никольским на Упе. Уточнение «на Упе» употреблялось чаще всего тогда, когда упоминались и другие Никольские, которых в округе было несколько. Местность, в которой располагалось Никольское на Упе, заслужила у Малицкого характеристику «благоприятной для здоровья»^[5]. Не только река, на которой расположилось село, но и казенная засека в «полуверсте» от него способствовали чистоте воздуха и красоте местности.

Фрагмент плана Генерального межевания Одоевского у. Около 1777 г.

В Никольском на Упе традиционно было по крайней мере две дворянских усадьбы – в начале XVIII в. одна половина села принадлежала Томиловым, вторая – Леонтьевым.

Генерал-майору, президенту Берг-коллегии А.Ф. Томилову усадьба в Никольском на Упе досталась в приданое от жены, Дарьи Лукиничны, чьей вотчиной она была^[6]. Супруги были весьма состоятельными людьми: в пяти имениях Тульского, Московского, Данковского и Шатского уездов у них имелось 633 крестьянина мужского пола. У Томиловых была усадьба и в Московском уезде – село Введенское Борисовка тож, но не подмосковная, а именно тульская усадьба в Никольском стала их резиденцией^[7]. А.Ф. Томилов был человеком замечательным и сыграл важную роль в развитии горной промышленности России, поэтому расскажем он нем немного подробнее.

Антон Федорович Томилов (1687-1750) происходил из тобольских дворян и по окончании в 1705 г. Школы математических и навигацких наук был определен в Артиллерийский приказ. В 1707-1713 гг. в составе артиллерийской походной канцелярии генерала-фельдцейхмейстера Я. В. Брюса Томилов принял участие в Северной войне, затем в Персидском походе (1722). В 1721 г. он был произведен в капитан-лейтенанты армии, а в 1728 г. принят на горную службу и отправлен на Уральские железные и медные заводы в чине коллежского советника, а фактически в качестве заместителя и преемника генерала В. Геннина, высоко ценившего ум и знания Томилова. В 1732 г. из-за болезни Томилов был вынужден покинуть Урал и вернуться в Москву, но в следующем году именным указом Анны Иоанновны был назначен одним из четырех членов комиссии с длинным, но говорящим названием - Комиссия для приведения в лучшее состояние казенных медных и железных заводов и для рассмотрения, полезнее ли будет содержать их от казны или отдать в содержание частным людям^[8]. Комиссия прекратила свою работу в следующем году в связи с командированием на Урал В.Н. Татищева. В 1736 г. Томилов был назначен военным советником Артиллерийской конторы, с 1737 г – советником Военной коллегии. С 1740 г. он уже генерал-майор артиллерии, командовал российской артиллерий во время русско-шведской войны (1741-1743). Опыт работы на Урале оказался особенно востребованным, когда в 1742 г. Томилов был назначен президентом Берг-коллегии, руководившей всей горнорудной промышленностью России, где и прослужил до конца жизни. Через два года, в 1744, он стал еще и сенатором, присутствующим в Московской конторе Сената^[9].

Связь с тульским краем возникла у Томилова не только благодаря усадьбе в Никольском, но и через Демидовых. В 1745 г. умер Акинфий Никитич Демидов, сын основателя тульского завода Демидовых, и среди его наследников начался спор об имуществе. 30 сентября 1745 г. императрица Елизавета специальным указом приказала президенту Берг-коллегии А.Ф. Томилову ехать в Тулу и затем на Урал для описания всех заводов только что умершего А.Н. Демидова. Два года потребовалось президенту Берг-коллегии для составления описи имущества умершего заводчика, в результате чего все заводы Акинфия были поделены между его сыновьями, причем тульский завод, как и все тульские вотчины отца, отошел среднему сыну Григорию^[10]. С Урала, где Томилов провел 1746 г., президент Берг-коллегии доставил Елизавете первое уральское золото с рудника Первоначальный (около Екатеринбурга), где было заложено начало отечественной золотодобывающей промышленности. Умер Антон Федорович Томилов 16 февраля 1750 г.^[11]

Время описи тульского завода Демидовых было, пожалуй, единственным, когда Томилов мог проживать в своей усадьбе Никольское на Упе. Впрочем, жена его проводила, вероятно, больше времени в родительской усадьбе. Детей у Томиловых не было, и когда вскоре после смерти Антона Федоровича за ним в мир иной последовала и Дарья Лукинична, в канцелярию Главного правления заводов в Екатеринбурге поступил сенатский указ, где говорилось о двух личных распоряжениях императрицы Елизаветы Петровны касательно наследства умершего бездетным А. Ф. Томилова и о необходимости разыскать его сибирских родственников^[12]. Родственников разыскали, но они оказались очень далекими и не сумели представить достаточных доказательств родства, так что в 1752 г. имущество Томилова было отписано в казну «за неимением... наследников».

Усадьба и все имение Томилова в селе Никольском Тульского уезда были довольно крупными. В самом селе и соседней деревне Климовской у Томиловых было 78 крестьянских дворов, где проживал 521 крестьянин (270 душ мужского пола). Описание, сделанное чиновниками в сентябре 1752 г., представляет нам весьма живописную и во всех отношениях примечательную усадьбу.

Усадьба была расположена на правом берегу реки Упы^[13], откуда открывался вид на ее просторные долины. В центре размещался большой барский дом. Был он деревянным и двухэтажным, на первом этаже располагалось пять жилых комнат, на втором – еще две. Как указано в описи, со двора и «с улицы» к дому примыкали два дубовых рубленых крыльца с перилами. Под улицей понималась, вероятно, центральная аллея усадьбы, вдоль которой располагались многочисленные усадебные постройки. Из комнат на первом этаже главная именовалась «залой» и была богато отделана дубовыми панелями и балясинами, двери также были дубовыми, створчатыми со стеклами (в них 12 стекол), на больших окнах стояли дубовые рамы, причем в одном окне стекла были прозрачными (10 стекол), а в двух других – зелеными (в каждом окне по 24 стекла). В зале имелась кафельная росписная печь («кафляная цветная с живописью»). Кафельные печи с росписью имелись и в трех других жилых комнатах (светлицах), также отделанных дубом, а в пятой, названной «стряпущей горницей» (кухня), имелась кирпичная печь с трубой. К кухне примыкали сени с кирпичным очагом с трубой, с чуланом и нужником. К третьей горнице, служившей, вероятно, спальней, примыкали еще одни сени с чуланом и нужником. Из спальни и кухни имелись лестницы, ведущие на крыльца. На втором этаже располагались две дубовые холодные светлицы, откуда был выход на открытую галерею «с болясами» (фигурными столбиками, составлявшими ограждение). Мебель в комнатах также была дубовой – наугольные шкафы, столы, в том числе один круглый, лавки и коники^[14], кровати дубовые на точеных ножках, дубовые стулья были обиты кожей или имели накладные кожаные подушки, одно кресло было складным, сделанным из липы. На стенах висели образа, кроме того имелись складни «кипарисные» с крестом. Все в убранстве комнат выдавало богатство и основательность старины.

Перед домом на «помещиковом» дворе имелось круглое озеро, в котором разводили карасей. Вокруг него было посажено 30 лип, 11 берез, 6 сосен и 4 «лазницы». Фруктовый сад относительно большого размера (47 х 58 саженей, т.е. более 20 соток), располагавшийся на барском дворе, был огорожен плетнем. Саду были приданы черты парка, в котором было приятно гулять: в нем росли яблони и груши и были сделаны «прешпекты из разных лесных дерев», выкопана «сажелка» (пруд) для мелких карасей. Еще один сад располагался при деревне Климовской; в соседней пустоши была устроена «заказная» роща, т.е. там была запрещена рубка деревьев, и роща, вероятно, предназначалась для прогулок; вторая молодая роща была устроена у деревни Боровлево. На речке Глутне располагалась мельница.

На господском дворе имелось все необходимое для удобного проживания в усадьбе: две конюшни на 12 стойл, между ними - колясочный сарай, под одной крышей с конюшнями, людские избы, в которых жили прислуга и дворовые, три житницы с зерном и другие хозяйственные постройки. В усадьбе содержалось большое количество лошадей - 15 голов, в том числе имелись немецкие и русские кобылы. Помещичий двор был огорожен «решеткою брусчатою» со створчатыми воротами. Скотный двор был отгорожен плетнем, и в нем содержались 13 коров, 38 овец, 51 свинья, многочисленные гуси, утки, индейки и куры. На гумне стоял в скирдах хлеб: 600 копен ржи, 433 копны овса, 45 копен яровой пшеницы. По состоянию дома и усадьбы, количеству скота, хлеба, земляных угодий, дворовых людей и крестьян усадьба была вполне жилой, богатой и прекрасно обустроенной для господских нужд. Крестьяне Томиловых тоже жили зажиточно – в 78 крестьянских дворах имелось 281 лошадь (в среднем по 3-4 лошади на двор), 193 коровы (по 2-3 на двор), 564 овцы, 249 свиней и 755 кур^[15]. В примыкавшем к усадьбе селе возвышалась деревянная церковь во имя Святителя и Чудотворца Николая.

План Генерального межевания Одоевского уезда (см. илл.), которое проходило в Никольском на Упе в 1777 г., изображает обширное имение под номером 490, границы которого обозначены желтым цветом, с центром в селе Никольском, раскинувшемся на берегу Упы, с усадебными постройками и озером посреди усадьбы, окруженным зелеными насаждениями; еще четыре озера видны за рекой, в долине реки. За селом располагались пашни, удаленная от реки часть имения была занята лесами бывшей казенной засеки. Рядом с селом находилась «выделенная церковная земля» (прямоугольник с буквами ЦЗ) – земля, обрабатываемая для нужд священнослужителей.

Примечательно, что подмосковная усадьба А.Ф. Томилова, Введенское Борисовка тож Московского уезда, также описанная в 1752 г., выглядела гораздо скромнее. Господские хоромы там состояли всего из трех комнат - «поземных светлиц», т.е. расположенных на первом этаже, без хозяйственного цокольного этажа, как это было принято; причем дом был в ветхом состоянии. В сельце Введенском имелось 7 крестьянских дворов. Малое число комнат в господском доме и их скромное «деловое» убранство наталкивают на мысль, что подмосковная усадьба служила Томилову скорее рабочим местом, чем приютом отдохновения. Две другие усадьбы Томилова – в Данковском и Шатском уездах, вообще напоминали крестьянские дворы. Так что усадьба в Никольском на Упе выглядела по сравнению с ними роскошной.

При описи 1752 г. оказалось, однако, что незадолго до смерти Томилов заложил свои имения за 6 тысяч рублей барону Н.Г. Строганову, но выплатить долг не успел. Благодаря этому казна имений Томилова не получила, а Строганов продал просроченную собственность жене и сыну действительного статского советника В.И. Демидова^[16].

Род В.И. Демидова к упоминавшимся ранее тульским заводчикам Демидовым отношения не имел. Действительный статский советник Василий Иванович Демидов (1696-1761) был сыном священника и получил дворянство вместе с женой Еленой Васильевной лишь в 1750 г.^[17] С 1742 г. В.И. Демидов служил в Кабинете Ее Величества, будучи пожалованным действительным статским советником в 1748 г. по именному указу Елизаветы Петровны. Служба в Кабинете императрицы была делом весьма доходным - в 1755 г., продолжая там служить, Демидов показал, что является обладателем 340 душ м.п. в Ливенском, Коломенском, Новгородском, Симбирском и Копорском уездах^[18]. В 1762 г. его вдова в одной только Тульской провинции имела 320 душ м.п.^[19]; она также владела имениями во всех уездах, где были имения мужа, унаследовав «указную вдовью» долю. Вместе с ней имения отца унаследовал сын Александр^[20].

Новый владелец усадьбы в Никольском Александр Васильевич Демидов (1728-1790, похоронен в Москве в Донском монастыре), служил в лейб-гвардии Семеновском полку и к 1762 году дослужился до ранга гвардии капитана (что было равно рангу подполковника в армии). Кроме собственности в Тульском уезде, А.В. Демидов имел 65 душ м.п. в Московском уезде^[21], вероятно, в отцовской усадьбе Введенское Борисовка тож, поэтому в момент созыва Уложенной комиссии 1767 г. он участвовал в выборах дворянского предводителя и депутата от дворян Московского уезда^[22]. На выборы в других уездах, где он имел собственность, Демидов не пожелал явиться и послал туда «отзывы» - письменные извещения о невозможности личного участия: в Коломенский, Нижегородский, Симбирский, Копорский и Ливенский уезды^[23]. Судя по тому, что ранг Демидова с момента 3-й ревизии к 1767 году не изменился, он, вероятнее всего, был уже в отставке^[24] и проживал в подмосковной усадьбе.

Село Никольское с усадьбой, перешедшее в его собственность, доставляло гвардейскому капитану постоянные беспокойства – крестьяне его соседа генерала Леонтьева неоднократно захватывали земли его крестьян, так что Демидов был вынужден в июле 1769 г. даже подать челобитную с жалобой на имя императрицы^[25] .

Соседи А.В. Демидова в Никольском дворяне Леонтьевы были богатыми и знатными помещиками, унаследовавшими обширные владения князей Волконских, с которыми находились в родстве с давних пор^[26]. Генерал-аншеф Михаил Иванович Леонтьев (1682-1752) был в родстве с царской фамилией – его тетка, Анна Леонтьевна Леонтьева, жена боярина К.П. Нарышкина, была матерью царицы Натальи Кирилловны и, соответственно, являлась бабкой Петра I. Женат М.И. Леонтьев был на Марии Васильевне Эверлаковой (Эварлаговой, 1687-1746), племяннице всемогущего князя Александра Даниловича Меньшикова. Близость к царской семье обеспечила Михаилу Ивановичу блестящую карьеру – начав службу стольником, во время Северной войны (1700-1721) Леонтьев сражался под Нарвой и особенно отличился под Полтавой, будучи уже полковником (с 1708 г.). В 1715 г. он был назначен членом Военной коллегии, в 1726 г. произведен в генерал-майоры и в следующем году назначен московским вице-губернатором. При короновании Петра II он нес балдахин над императором, а в 1730 г. в числе трех депутатов Верховного тайного совета ездил в Митаву к будущей императрице Анне Иоанновне для приглашения ее на российский престол^[27]. С началом русско-турецкой войны (1735-1739) Леонтьев был произведен в генерал-лейтенанты и принял участие в походах в Крым, взятии Перекопа и осаде Очакова. В 1740 г. он стал сенатором, а в 1741 г. был произведен в генерал-аншефы и назначен киевским генерал-губернатором^[28]. Находясь все время в разъездах, М.И. Леонтьев не имел возможности проживать в Никольском и вряд ли там даже бывал. Большую часть времени он проводил в Москве, где его обширная городская усадьба дала название Леонтьевскому переулку, или в Петербурге, где в 1741 году было закончено строительство его огромного каменного дома на 1-й линии Васильевского острова (см. илл.).

Дом Леонтьевых, Санкт-Петербург, 1-я линия Васильевского острова, д. 12, построен в 1722-1741 гг. ([2]).

М.И. Леонтьев имел сына Николая и четырех дочерей, через чьи браки с представителями знатнейших российских фамилий положение семьи еще больше упрочилось. Анастасия стала женой князя И.А. Дашкова (и впоследствии свекровью Екатерины Дашковой, первого Президента Российской академии наук); Анна вышла замуж за князя П.И. Гагарина; Николай женился на графине Екатерине Александровне Румянцевой, сестре знаменитого генерал-фельмаршала П.А. Румянцева-Задунайского; Елизавета вышла замуж за генерал-аншефа П.Д. Еропкина, а Мария стала второй женой генерал-майора С.М. Нарышкина.

Усадьбу Никольское на Упе унаследовали Николай Леонтьев и его сестра Мария Нарышкина, которые также, как и их отец, в ней не проживали^[29]. К моменту конфликта с соседом А. Демидовым Николай Михалович Леонтьев (1717-1769) был уже генерал-аншефом, сделав блестящую военную карьеру. В 1742 году он служил генерал-адъютантом при генерале Румянцеве, брате жены, в 1746 г. стал подполковником, а затем полковником Невского пехотного полка; в 1756 г. был произведен в генерал-майоры и в начале Семилетней войны (1756-1762) возглавлял одну из пяти колонн русской армии, которые вторглись в Восточную Пруссию. В Цорндорфском сражении (1758) Николай Леонтьев попал в плен, но был обменен и в следующем году произведен в генерал-лейтенанты. В день коронации Екатерины II Леонтьев получил ранг генерал-аншефа и был отправлен в отставку^[30].

Разумеется, в конфликте с гвардейским капитаном А. Демидовым, внуком священника, генерал-аншеф Н. Леонтьев, троюродный брат Петра I, имел все мыслимые и немыслимые преимущества. Демидов в своей челобитной на имя императрицы писал, что его сосед владел селом Никольским «с принадлежащими к нему некоторыми пустошми» «пополам» с Демидовым «в через полосном владении», имел там 12 крестьянских дворов, крестьяне которых «изстари» жили «между» крестьянами Демидова. В ноябре 1768 года крестьяне Леонтьева захватили конопляник Демидова и несколько его гумен, а весной следующего года, уйдя из своих прежних жилищ, заняли демидовские земли, «распространяся дворами своими на великое разстояние» и, не допуская к «насильно» занятым чужим землям крестьян Демидова, засеяли их яровыми. Этими действиями Демидову был причинен «немалый убыток», а его крестьянам – «великое разорение». Похоже, что Демидов не сумел ничего добиться своей жалобой: челобитная была принята в Тульской провинциальной канцелярии, но так и застряла там без всякого решения в ожидании Генерального межевания, объявленного в 1765 году, по инструкциям которого межевщикам было указано межевать, не разбирая споры по владениям, а фиксировать владения в том виде, как они их застанут на момент межевания. Межевание села Никольского с прилегавшими к нему землями было проведено спустя восемь лет, в сентябре 1777 г., и, как требовали инструкции, была обмежевана общая «дача» села Никольского, принадлежавшая разным владельцам, без выделения границ индивидуальных участков^[31].

Не удивительно, что крестьяне Леонтьева вели себя разбойническим образом и чувствовали себя безнаказанно – их хозяин в усадьбе не проживал и его могущество являлось их защитой. Впрочем, им повезло в том, что Леонтьев выбрал не Никольское своей резиденцией. Характер и образ жизни владельца усадьбы в Никольском, ярко проявившиеся в последующие годы, не сулили его крестьянам ничего хорошего.

Выйдя в отставку Леонтьев не остался при дворе или в своей богатой московской усадьбе, а поселился в Тульской губернии. Усадьба в Никольском, видимо, пришла в запустение из-за долгого отсутствия хозяев, да и количество крестьян там было недостаточным для комфортного проживания знатных особ, поэтому Леонтьев поселился в соседнем Крапивенском уезде^[32], вероятно, в усадьбе села Рожествена Голощапова тож. Там он имел огромное количество крепостных - в 1762 г. в этом селе за ним числилось 756 крестьян мужского пола и 743 женского пола^[33]. В усадьбе Леонтьев вел холостятский образ жизни - он не ужился со своей женой, статс-дамой графиней Екатериной Александровной Румянцевой (1721—1786), которая его покинула и через мать, находившуюся при дворе, пожаловалась на мужа императрице. По этому поводу в Сенате был зачитан устный указ Елизаветы Петровны, повелевавший Леонтьеву выделить из его имения «указанную часть и отдать оной его супруге»^[34]. Леонтьеву пришлось смириться с потерей и жены, и седьмой части своих поместий, а также четверти «его прочей собственности». Впрочем, за него вступилась Екатерина Дашкова, невестка его сестры Анастасии: в ответ на вопрос Екатерины II, только что возведенной на престол, чем она может отблагодарить Дашкову за ее услуги, та попросила вернуть Леонтьеву его собственность, утраченную им «по интригам его жены, которая по законам не имеет права на это имение вплоть до его смерти». Екатерина обещала это исполнить^[35].

Леонтьев недолго горевал из-за потери жены и, поселившись в крапивенской усадьбе, жил, как писал его двоюродный брат Н.И. Панин, с комфортом и барскими развлечениями – «окруженный крепостными гусарами, кофишенками, скороходами и пр. Обращение его с людьми видно из того, что по ночам у него привязывали к солнечным часам какого-то мальчика». Жестокость Леонтьева по отношению к крепостным была столь чрезмерна, что побудила крестьян обратиться, в нарушение действовавших законов, за защитой к самой императрице. Это привело, однако, лишь к тому, что в специальном сенатском указе от 22 августа 1767 г. крестьяне Леонтьева были названы преступниками и затем подвергнуты «жестокому» наказанию «на теле»^[36]. Два года спустя, в 1769 г., Леонтьева настигло возмездие – ночью его, спящего, застрелил Матвей Садовский, крепостной человек помещика Вонлярского. Убийцу подговорили к тому дворовые люди и крестьяне Леонтьева^[37].

В конце XVIII в. обе части села Никольского сменили владельцев. Единственный сын Н.М. Леонтьева Михаил (1740-1784), генерал-поручик, герой русско-турецкой войны 1768-1774 гг., умер бездетным^[38], и его часть собственности отошла к родственникам. Как уже упоминалось, сестра Н.М. Леонтьева Мария Михайловна, в замужестве Нарышкина (1737-1787), имела свою часть имения в Никольском, а после смерти племянника по разделу с сестрами стала собственницей большой части имений Леонтьевых: ей принадлежали полсела Никольского (Беликово тож), села Супруты и Голощапово Рожествена тож, деревни Шлыкова, Крапивенка и другие. Но она также умерла, не оставив потомства, и все ее имения унаследовал другой племянник, сын ее сестры Анны Гавриил Гагарин^[39] (см. илл.).

Гавриил Петрович Гагарин, князь (1745-1808)[3].

Князь Гавриил Петрович Гагарин (1745-1807), как и другие члены семей знатных владельцев усадьбы в Никольском на Упе, пользовался особым расположением императорской семьи - с детства его опекала Елизавета Петровна, позже одаривала назначениями и рангами Екатерина, а с Павлом Петровичем он был особенно близок. Начав свою карьеру с гранд-тура по Европе с целью получения образования, Гагарин принял участие в русско-турецкой войне и был произведен в премьер-майоры по представлению своего дяди П.А. Румянцева. В 1774 г. он был взят ко двору, в камер-юнкеры, в 1781 г. назначен обер-прокурором 6-го департамента Сената в Москве и через два года пожалован в камергеры. Еще через десять лет князь Гагарин стал сенатором. По отзывам современника, князь «был человеком деловым, но развратным кутилой, опутанным долгами и потерявшим всякую репутацию». После восшествия на престол Павла I долги Гагарина, в размере 300 тыс. рублей, были выплачены из казны, а сам должник, награжденный Александровской лентой и орденом св. Иоанна Иерусалимского, назначен главным директором Государственного заемного банка (1799), получил ранг действительного тайного советника (1800), а затем в 1801 г. стал президентом Коммерц-коллегии. Понятно, что при таком блестящем положении при дворе и в высших государственных органах, Гагарин в Никольском на Упе не проживал, хотя владел там, по данным 5-й ревизии (1795 г.) 1346 крестьянами мужского и 1123 женского пола. Часть из них Гагарин еще при жизни заложил^[40].

Владелец второй части Никольского на Упе, Александр Васильевич Демидов, умер в 1790 году, не оставив потомства, и его часть имения отошла к сестрам: Аполлинарии, игуменье Московского Страстного монастыря, и «девице» Екатерине Васильевне Демидовой, а также к их племяннику, секунд-майору Степану Ильичу Радванскому (Рыдванскому). Тут не обошлось без семейных споров – дело о наследстве Александра Демидова разбиралось по судебным инстанциям более 20 лет, до 1812 года. Разделом имущества оказался недоволен племянник, который претендовал не только на часть имения своей матери, но и на долю умершей бездетной тетки Екатерины, а также взялся оспаривать продажу своей другой теткой, игуменьей Аполлинарией, части крестьян Никольского титулярному советнику Полеву и коллежскому асессору Иванову. В результате спорные имения в селе Никольском и деревнях Климовской и Буравлянке были взяты под опеку^[41]. К 1811 году Степан Ильич Радванский также умер, не дождавшись окончания тяжбы и не оставив потомства, и его имения отошли теперь к его племяннику, сыну сестры Александры, «малолетнему» И.А. Повало-Швейковскому^[42].

В разгар семейных распрей одна из их участниц, игуменья Аполлинария, решила возвести в Никольском на Упе второй деревянный храм, разрешение на строительство которого она получила в 1795 г. Храм был построен и освящен в 1797 г. по благословению Афанасия, епископа Коломенского и Тульского, что было записано на храмозданном кресте. Этот деревянный храм простоял в Никольском целое столетие, до 1890х гг., когда был разобран, так как рядом в 1884-1886 гг. был построен новый каменный храм. При последнем в 1885 г. была открыта приходская школа^[43] .

Никольский храм в с. Никольское на Упе, 1884-1886 гг.

Череда сменявших друг друга владельцев усадьбы Никольское на Упе не закончилась семейными тяжбами наследников Демидовых, и нам придется назвать еще несколько имен известных людей, с интересными судьбами и необычными историями. Не разделенные во время Генерального межевания участки отдельных владельцев были, наконец, официально разделены и зарегистрированы в ходе Специального межевания, проходившего большую часть XIX столетия, и для владельцев села Никольского на Упе его результаты были утверждены 30 октября 1853 г. Общая «дача» в селе Никольском и деревне Шлыковой была разделена на четыре части: две из них принадлежали графине Гейден (187 крестьян м.п.), одна – братьям Лазаревым (188 крестьян м.п.), и последняя часть представляла из себя общий выгон графини Гейден и бр. Лазаревых^[44].

Варвара Петровна Гейден (1815-1903) была дочерью действительного статского советника, Орловского губернского предводителя дворянства П.В. Милорадовича (1782-1861) и родственницей известного генерала Михаила Андреевича Милорадовича, убитого П. Каховским в день декабрьского восстания 1825 года. Мужем Варвары Петровны в 1835 году стал граф Александр Логинович Гейден (1810-1896), действительный статский советник, сын голландского беженца графа Логина Петровича Гейдена (Lodewijk Sigismund Vincent Gustaaf van Heiden, 1772-1850), принятого в 1795 г. Екатериной на русскую службу и позже ставшего адмиралом российского флота (1833). Мы точно не знаем, каким образом имение в Никольском перешло к графам Гейденам, но Гейдены были в дальнем родстве с Повало-Швейковскими^[45]. Сын Варвары Петровны, тайный советник граф Петр Александрович Гейден (1840-1907), унаследовавший имение после матери, был известным российским судебным, общественным и политическим деятелем, членом I Государственной думы (см. илл.)^[46]. Графы Гейдены редко бывали в Никольском на Упе, проживая в Петербурге и орловских родовых имениях Варвары Петровны в селе Упорой Дмитровского уезда^[47]. Кроме Никольского на Упе, графиня Гейден владела в 1850-1860 гг. соседними имениями в деревнях Шлыкова, Климовская и Буравлева^[48].

Петр Александрович Гейден (1840-1907)[4]

Соседями графини Гейден в селе Никольском на Упе были дворяне Лазаревы. Действительные статские советники Иван и Христофор Екимовичи Лазаревы принадлежали к знаменитому роду предпринимателей, банкиров и меценатов Лазаревых. Их дед, армянин Лазарь Назарович Лазарян (Егиазарян, 1700-1782), в середине XVIII в. перебрался вместе с детьми из Персии в Россию и основал в Москве торговлю драгоценными камнями, а под Москвой – мануфактуру в с. Фряново, поставлявшую шелковые ткани и обои, по качеству не уступавшие французским, к императорскому двору^[49]. В 1774 г. Екатерина возвела его, его «детей и их потомков в российские дворяне». Лазарев имел четырех сыновей – Ивана, Минаса (Минея), Христофора и Иоакима. Особым расположением Екатерины II пользовался его старший сын Иван (Ованес, 1735-1801, см. илл.), ставший в 1764 г. придворным ювелиром императрицы. По преданию, именно Иван Лазарев доставил в Россию знаменитый бриллиант «Орлов» – необычайной чистоты и красоты алмаз массой 189,62 карат с голубым и зеленым оттенками (см. илл.), имеющий второе название «Лазарев». Вокруг этого камня ходило много легенд, расказывавших, что алмаз был найден в Индии, за обладание им было пролито много крови, долгое время он служил третим глазом на статуе божества Брамы, был украден из храма французским солдатом, перепродавшим его капитану английского судна, который, в свою очередь, перепродал камень армянскому купцу, родственнику Лазарева. Иван Лазарев преложил его гр. Григорию Орлову, который, надеясь вернуть расположение Екатерины, купил его у Лазарева за баснословную сумму в 400 тысяч рублей и преподнес императрице в день ее именин 24 ноября 1773 года. Так камень стал украшением российского императорского скипетра.

Иван Лазаревич Лазарев (1735-1801). Портрет работы И. Лампи[5]

Российский императорский скипетр с бриллиантом "Орлов"

В 1788 г. Иван Лазарев получил титул барона Священной Римской империи. Вместе со своим братом Иоакимом (Овагим, Еким, Яким, 1743-1826; см. илл.) Иван стал хозяином огромных земельных угодий, шахт, рудников, соляных промыслов и горных заводов, был богатейщим помещиком России, обладая 16 тысячами душ крепостных крестьян. Он жертвовал огромные суммы на строительство и содержание больниц, приютов, школ и армянских церквей. Его брат Иоаким основал в 1815 г. в Москве в своей усадьбе Армянское Лазаревское училище, позже ставшее Лазаревским институтом восточных языков, в здании которого сегодня располагается Посольство Республики Армения в Российской Федерации.

Василий Тропинин (1772 - 1857). Портрет Иоакима Лазаревича Лазарева (1822) oil on canvas (90x75), Национальная галерея Армении, г. Ереван. В руках у И.Л. Лазарева гравюра с изображением созданного им Лазаревского училища.

Здание посольства на почтовой марке Армении (1997).

Сыновья Иоакима Иван и Христофор Лазаревы стали владельцами села Никольское на Упе. Иван Екимович Лазарев [1(12).2.1786, Москва - 6(18).2.1858, Санкт-Петербург], действительный статский советник, камергер, служил в гвардии, участвовал в войнах 1806-1807 гг. и 1812 г., позднее служил по ведомству иностранных дел. Его брат Христофор Екимович [17(28).6.1789, Москва - 9(21).12.1871, Санкт-Петербург, см. илл.], тайный советник, камергер, был участником Отечественной войны 1812 года и русско-турецкой войны 1828-1829, позднее также служил по ведомству иностранных дел. В наследство от отца братья Лазаревы получили не только усадьбу в Никольском, но и другие обширные имения в Тульской губернии^[50]. В Алексинском уезде братьям принадлежала знаменитая усадьба Першино, которую в конце XVIII в. построил их отец и позднее, в 1887 г., приобрел Великий князь Николай Николаевич младший в качестве охотничьей резиденции^[51]. Кроме того, в Алексинском уезде за Лазаревыми числились имения в селах Страхово, Кошкино и Бехово, сельцах Скрыпово (Скрипово) и Знаменское, деревнях Тяпкиной и Конюшенной^[52].

Ни один из четырех сыновей Иоакима Лазарева не оставил потомков мужского рода. Дочь Христофора, Елизавета, вышла замуж за своего кузена князя С.Д. Абамелека, который в 1873 году получил право именоваться Абамелек-Лазаревым.

Христофор Екимович Лазарев. Портрет работы С.К. Зарянко. 1851 г. Нижегородский художественный музей

Бесконечная смена владельцев села Никольского на Упе не могла не сказаться на судьбе усадьбы. Со времен Томиловых и Демидовых, хотя бы часть времени проводивших в Никольском, без постоянного хозяйского надзора и ухода усадьба приходила в упадок.

В середине XIX в. рядом с Никольским храмом было организовано кладбище^[53] и построена небольшая часовня, которую «самовольно» возвел староста Никольской церкви Агей Димитриев. После рассмотрения в 1865 году вопроса в Тульской духовной консистории часовню было разрешено оставить^[54].

Новые веяния в «сельской экономии», проявившиеся в России к моменту отмены крепостного права, выразились в Никольском на Упе в том, что при селе, кроме храма, появился завод^[55]. Вероятно, это был металлопрокатный завод одоевского купца И.И. Чистикова (Чистякова), устроенный им на реке с использованием существовавшей там издавна мельницы. Разбогатевший купец не жалел денег на благотворительность – как уже говорилось, в 1884-1886 гг. в Никольском был выстроен новый каменный храм Святителя и Чудотворца Николая, причем устроен он был «тщанием» бывшего церковного старосты, все того же Ивана Ивановича Чистякова «на церковные, приходские и доброхотных жертвователей средства». В храме было два придела: во имя введения во храм Пресвятой Богородицы и во имя святого кн. Александра Невского. Каменные здания церкви и колокольни были покрыты железом и окрашены медяной краской, вокруг церкви была выстроена каменная с железными решетками ограда. «За службу» купец Чистиков был награжден орденом святой Анны 3-й степени и произведен в потомственные почетные граждане^[56].

После отмены крепостного права село Никольское на Упе стало центром вновь образованной волости, получившей то же название – Никольская-на-Упе волость. Относилась она по-прежнему к Одоевскому уезду^[57]. При установлении советской власти в Никольском были организованы Никольский на Упе волостной совет крестьянских депутатов, волостной исполком, волостной комитет бедноты, волостное земство и даже Никольский на Упе волостной комиссариат по военным делам при Одоевском уездном комиссариате по военным делам Тульской губернии. Никольский храм был закрыт в 1930е гг., и в нем было устроено колхозное зернохранилище. Но, как писали ученики Николо-Упской школы, в храме до наших дней сохранились иконостас и алтарь, древний тип оконных рам, кованые двери ручной работы и дубовая лестница, ведущая на второй ярус колокольни. Благодаря пожертвованиям и труду местных жителей храм был отремонтирован и вновь начал действовать^[58]. К сожалению, от бывшей когда-то в Никольском на Упе усадьбы не осталось и следа.

Усадьба Никольское на Упе воплотила в себе традиционные черты усадебной культуры XVIII – XIX веков – расцвет и богатство в период правления Екатерины, упадок традиционного способа усадебной «экономии» после отмены крепостного права и появление черт капиталистического хозяйства, переход во владение к новым хозяевам после 1917 года, активно использовавшим обширность и, вероятно, хорошую сохранность усадебных зданий для нужд разросшегося советского аппарата управления провинцией, в то же время разрушившим единство и традиционную структуру усадебного комплекса (с визуальной доминантой в виде колокольни усадебной церкви), что привело к последовавшему полному разрушению и исчезновению усадьбы. Как и многие другие провинциальные усадьбы, Никольское на Упе было собственностью семей дворянской элиты и высших чиновников государственного аппарата, мало времени проводивших в усадебном уединении, но поддерживавших и развивавших усадьбу, хозяйство которой могло обеспечивать нужды не только владельцев, но и их крестьян. В то же время, частая смена хозяев Никольского на Упе, неразделенная земельная собственность разных владельцев в одном населенном пункте, черезполосное расположение крестьянских наделов вели к проблемам наследования и социальным напряжениям («насильные» захваты земель, судебные разбирательства), проявления которых составляли сущность ежедневного существования усадьбы и ее обитателей даже в самые благополучные периоды их жизни^[59].

Фото храма 2016 г. [6].

См. Никольское, Тульский у., Тульская губ.

Примечания

1. ↑ [Малицкий П.И.] Приходы и церкви Тульской епархии: извлечение из церковно-приходских летописей. / Изд. 2-е, испр. и доп. / Подготовка текста, составление, таблица, комментарии, послесловие: М.В. Майоров; Комментарии: М.В. Майоров, Т.В. Майорова. - Тула, Издательский дом "Пересвет", 2010. С. 336.
2. ↑ Долгоруков П.В., кн. Российская родословная книга. Ч. 1. Спб., 1854. С. 255.
3. ↑ Писцовая книга XVI века. Издание... Н.В. Калачова. Ч. 1. Отд. II. Спб., 1877. С. 1200-1202, 1206.
4. ↑ В писцовой книге 1587 г. записано так: «Меншиковское поместье Семенова сына Новосильцова полсела Беликова, на р. На Упе» (Писцовая книга. С. 1206). В родословной росписи Новосильцовых имеется Иван Семенович «Меньшик», сын Семена Григорьевича по прозвищу «Чудин»; в росписи Долгорукова он же назван Иван Чудинович меньшик, в отличие от его старшего брата Ивана Чудоновича домашнего, оба сыновья Чудина Григорьевича. См.: Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Ч. 4. СПб., 1857. С. 164-165.
5. ↑ [Малицкий П.И.] Приходы и церкви. С. 336.
6. ↑ Девичью фамилию жены Томилова не удалось установить. В родословной князей Волконских показан единственный Лука – Лука Федорович, по возрасту могший быть отцом Дарьи, у которого не было мужского потомства. Долгоруков П.В., кн. Российская родословная книга. Ч. 1. СПб., 1854. С. 257, № 70.
7. ↑ Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России 17 и 18 веков: сосуществование и противостояние. М., СПб.: Летний сад. 2005. С. 224.
8. ↑ ПСЗ. Собрание 1-е. Т. 9. С. 137. № 6411. 23 мая 1733 г.
9. ↑ Корепанов Н. С. О происхождении президента Берг-коллегии А. Ф. Томилова // Десятые Татищевские чтения: [Материалы]. Екатеринбург, 2013. С. 500-504; ; Русский биографический словарь. Т. Тобизенъ –Тотлебенъ. М., 1991. С. 145.
10. ↑ Юркин И.Н. Тульский завод Демидовых. 1695-1782. Из истории становления и развития доменной металлургии России. М., 1996. С. 34.
11. ↑ https://ru.wikipedia.org/wiki/Томилов,_Антон_Фёдорович.
12. ↑ Корепанов Н. С. О происхождении президента Берг-коллегии А. Ф. Томилова. С. 500-504.
13. ↑ У Тихонова дважды указано, что усадьба Никольское располагалась на р. Оке (Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба. С. 220, 226), что неверно, т.к. р. Ока не протекает в Тульском уезде; согласно Экономическим примечаниям к Генеральному межеванию пустошь Жиронкина, «принадлежащая к селу Никольскому и к сельцам Гришенское и Баздырево», которой владел А.В. Демидов, располагалась на берегу р. Упы (ГАУ ТО. Ф. 291. Оп. 51. Д. 3. Л. 240-240 об.). Современное село Никольское также располагается на берегу р. Упы.
14. ↑ Лавка, стоявшая у входных дверей, в заднем углу, называлась коник, часто украшалась резной конской головой.
15. ↑ Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба. С. 226-230.
16. ↑ Там же. С. 224-226.
17. ↑ Краснова Е.И. Разгадки загадок генеалогии Демидовых // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 19. СПб., 2007. С. 83-91.
18. ↑ Сказки елизаветинской России // Российский архив. Т. XV. М., 2007. № 26 (электронная версия: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/1740-1760/Skaski_elizavet_rossii/21-40/26.phtml).
19. ↑ РГАДА. Ф. 248. Оп. 109. Д. 158. Л. 461.
20. ↑ Во время кампании по созыву Уложенной комиссии 1767-1774 гг. Е.В. Демидова и ее сын Александр, проживая в Москве, прислали в Московскую губернскую канцелярию свои письменные отзывы о невозможности явиться на выборы дворянских депутатов и предводителей для отсылки во все вышеперечисленные уезды, где они имели имения, за исключением отзыва Александра в Тульский уезд (РГАДА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 2380. Л. 29, 31). Последнее обстоятельство представляется странным, учитывая, что имение в с. Никольском было продано Строгановым обоим Е.В. и А.В. Демидовым. По данным 3-й ревизии, Александр среди помещиков Тульской провинции не значился. Возможно, имение в Никольском первоначально было записано за Е.В. Демидовой. Согласно данным Генерального межевания (1777 г.) гвардии капитану А.В. Демидову, совместно с другими владельцами, принадлежали, кроме с. Никольского, д. Климовская и Буравлева, пустошь Поджарова в Одоевском уезде, в Тульском уезде пустошь Жиронкина, «принадлежащая к селу Никольскому и к сельцам Гришенское и Баздырево» (ГАУ ТО. Ф. 291. Оп. 51. Д. 3. Л. 240-240 об.; РГАДА. Ф. 1354. Оп. 544. Ч. 1. Л. 4, 24, 32 об., 36 об.; Оп. 545. Ч. 1. Л. 17).
21. ↑ Черников С.В. Власть и собственность. Особенности мобилизации земельных владений в Московском уезде в первой половине XVIII в. // Cahiers du Monde russe, 53/1, Janvier-mars 2012. С. 210.
22. ↑ РГАДА. Ф. 400. Оп. 11. Д. 478. Л. 86.
23. ↑ РГАДА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 2380. Л. 29, 31.
24. ↑ В 1765-1767 гг. в числе капитанов Семеновского полка А.В. Демидов не значился. Адрес-календарь 1765. С. 13; 1767. С. 14.
25. ↑ ГАТО. Ф. 55. Оп. 2. Д. 5397. Л. 1-4.
26. ↑ Василий Иванович Леонтьев женился на Анастасии Ивановне, дочери стольника Ивана Федоровича Волконского (1668-1684); Иван Петрович Леонтьев (1710-1783) был женат на дочери Никиты Федоровича Волконского (1690-1740), шута императрицы Анны Иоанновны; Михаил Иванович Леонтьев был женат на Марии Васильевне Эверлаковой, родственник которой Борис Эверлаков, был женат на дочери Дмитрия Андреевича Волконского; Михаил Николаевич Леонтьев женился на вдове князя Ивана Николаевича Волконского Надежде Чоботовой (1738-1796). Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Ч. 4. СПб., 1857. С. 255-260; Волконская Е.Г. Род князей Волконских. СПб, 1900. С. 725-741.
27. ↑ ПСЗ. Собр. 1. Т. 8. С. 247.
28. ↑ Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918. Т. Лабзина – Ляшенко. Репринт, New York, 1962. C. 250-251.
29. ↑ В собственности Николая Михайловича Леонтьева к третьей ревизии (1762) оказались «полсела Никольское», принадлежавшие также тогда еще к Тульскому уезду села Селиваново и Супруты, деревня Шлыкова, село Рожествена Голощапова тож и деревня Крапивенка Крапивенского уезда, села и деревни в Орловском уезде, село Загарье Богородского уезда Московской губернии, имения в Ярославском, Пронском, Арзамасском и Тверском уездах, а также московская усадьба в Леонтьевском переулке и дом отца в Петербурге. Только в одной Тульской провинции Николай Михайлович владел 1039 душами м.п. (РГАДА. Ф. 248. Оп. 109. Д. 158. Л. 460 об.; Оп. 117. Д. 1464. Л. 84 об., 91 об.; Радин М. Сказки 3-й ревизии Крапивенского уезда (ГАТО. Ф. 55. Оп. 3. Д. 394. Л. 300) // http://adelwiki.dhi-moskau.de/index.php/Крапивенский_уезд_по_третьей_ревизии_1762-1764_гг._Михаил_Радин; ГАОО. Ф. 983. Оп. 1. Д. 1. Л. 117. Л. 32-33 об.; ГАТО. Ф. 55. Оп. 2. Д. 2394; Д. 2402; Д. 2690; Д. 3411; Санктпетербургские Ведомости. Указатели к содержанию. 1768.03.18. С. 8 (http://ved.infotec.ru/?id=43164&r=101).
30. ↑ РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 7007. Л. 88; Д. 7009. Л. 26 об.; Д. 7010. Л. 38; Д. 7134. Л. 28; Д. 7388. Л. 4; Костяшов Ю.В., Кретинин Г.В. Россияне в Восточной Пруссии: биографический словарь, Часть 1. Янтарный сказ, 2001. С. 125.
31. ↑ РГАДА. Ф. 1354. Оп. 544. Ч. 1. Л. 32 об. Возвращаясь к челобитной Демидова 1769 г., примечания достоен тот факт, что за его неграмотного старосту к челобитной «руку приложил» служитель «дому дворянина Евдокима Никитича Демидова» (ГАТО. Ф. 55. Оп. 2. Д. 5397. Л. 4), младшего сына основателя тульской династии промышленников Демидовых. Хотя считается, что род А.В. Демидова не имел никакого отношения к династии промышленников, возможно, их родственные связи еще не выявлены.
32. ↑ Панин Н.И. Из бумаг графа Никиты Ивановича Панина // Русский архив, № 12. 1878 (http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/1760-1780/Panin_N_I/bumagi_1.htm).
33. ↑ Радин М. Сказки 3-й ревизии Крапивенского уезда.
34. ↑ Шаховской Я. Записки. 1998 // http://www.vostlit.info/Texts/rus14/Schahovskoj/text5.phtml?id=1850.
35. ↑ Дашкова Е.Р. Записки. Электронная версия // http://az.lib.ru/d/dashkowa_e_r/text_0010.shtml.
36. ↑ ПСЗ. Т. 18. С. 335.
37. ↑ Из бумаг графа Никиты Ивановича Панина.
38. ↑ Русский биографический словарь. Т. Лабзина – Ляшенко. С. 251.
39. ↑ ГАТО. Ф. 344. Оп. 1. Д. 1. Л. 249-257 об.; Л. 259-276 об.; 278-299.
40. ↑ Русский биографический словарь. Т. Гаагъ – Гербель. С. 59-64; ГАТО. Ф. 343. Оп. 1. Д. 2. Л. 140 – 144 об.; Ф. 344. Оп. 1. Д. 1. Л. 278-299.
41. ↑ ГАТО. Ф. 819 Оп. 7. Д. 1148. Л. 1-8; Д. 1559. Л. 1-144; Д. 2035. Л. 1-12; Ф. 343. Оп. 1. Д. 2. Л. 321-324, 325-327, 328.
42. ↑ ГАТО. Ф. 343. Оп. 1. Д. 2. Л. 382-388.
43. ↑ Малицкий. Приходы и церкви. С. 336-337.
44. ↑ РГАДА. Ф. 1354. Оп. 544. Ч. 2. Л. 82.
45. ↑ Прапрабабкой Петра Васильевича Милорадовича, отца Варвары Петровны Гейден, была Ганна (Анна) Володимировна Повало-Швейковская, смоленская шляхтянка.
46. ↑ Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. СПб., 1890—1907. Т. VIII (15). СПб, 1892. C. 340-342.
47. ↑ Архитектурные древности Орловщины. Кн. 2. Приложения. Орел, 2009. С. 47; Груздева Т.Н. Граф П.А. Гейден и усадьба Глубокое // Псковское дворянства: генеалогия и судьбы. Асков № 14, 2001. С. 86.
48. ↑ ГАТО. Ф. 74. Оп. 4. Т. 1. Д. 1269; Оп. 4. Т. 3. Д. 5421; Ф. 90 Оп. 1. Т. 30. Д. 23601; Ф. 324 Оп. 1 Д. 7. Л. 20-22.
49. ↑ Глушкова В.Г. Пригороды Санкт-Петербурга. От Петергофа до Гатчины. Издательство Вече, 2015. С. ; Мешков В.М. Открытие Москвы: Путеводитель по книгам. М., 1992. С. 95.
50. ↑ ГАТО. Ф. 340. Оп. 1. Д. 5. Л. 295-310; Д. 6. Л. 468-519; Д. 7. Л. 373-386; Ф. 341. Оп. 1. Д. 4. Л. 63-98; Ф. 398. Оп. 1. Д. 8. Л. 678-783; Ф. 399 Оп. 1 Д. 9. Л. 192-194; Ф. 90. Оп. 1. Т. 10. Д. 8870; Ф. 1770. Оп. 2. Т. 2. Д. 4644.
51. ↑ См. реконструкцию усадьбы на сайте проекта «Пространственное представление и трехмерная реконструкция дворянских усадеб средней полосы России периода XVIII – начала XX вв. как средство изучения, сохранения и восстановления памятников истории, природы и культуры» (рук. О.Е. Глаголева) // http://www.hist.msu.ru/usadba3d/
52. ↑ ГАТО. Ф. 398. Оп. 1. Д. 8. Л. 678-725; 726-745; 746-751; 752-761; 762-767; 768-771; 772-775; 776-781; 782-783; Ф. 399 Оп. 1 Д. 9. Л. 192-194; Ф. 90. Оп. 1. Т. 10. Д. 8870; Ф. 1770. Оп. 2. Т. 2. Д. 4644.
53. ↑ ГАТО. Ф. 3. Оп. 9. Д. 7329.
54. ↑ Там же. Оп. 18. Д. 3291.
55. ↑ Тульская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 года. СПб., 1862. С. 144.
56. ↑ ГАТО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 4747; Ф. 4. Оп. 2. Д. 182; Ф. Р-1373. Оп. 3. Д. 447.
57. ↑ Волостныя, станичныя, сельския, гминныя правления и управления, а также полицейские станы всей России с обозначением места их нахождения. - Киев : Изд-во Т-ва Л. М. Фиш, 1913. С. 187.
58. ↑ http://samlib.ru/l/lysenko_n_e/stranicaistoriiprawoslawijanatulxskojzemle.shtml.
59. ↑ Подробнее см. в моей статье: Глаголева О.Е. Семейные распри: Конфликты вокруг собственности в среде провинциального дворянства в России XVIII в. и их роль в функционировании семьи и рода // Cashiers du Monde Russe, 57/2-3, 2016. P. 571-607.