Золотой век русской псовой

Материал из Проект Дворяне - Вики

http://borzoi.org.ua/index.php?itemid=199

Золотой век русской псовой Д.П.Вальцов о Першинской охоте. Статья из журнала "Мисливські cобаки" №4(5) 2005г. рисунок борзой

Псовая охота – лихая забава наших предков – еще в настоящее время тешит сердца наших охотников, дорожащих заветами старины, поддерживающих породы кровных борзых и гончих собак и все традиции этой благородной забавы, как в правилах езды с комплектными охотами, так и в строгом употреблении охотничьего языка (терминологии) при рассказах или описаниях этих охот.

Русская литература имеет блестящие страницы, посвященные псовой охоте (Л.Н. Толстой, Н.А. Некрасов), а специальная охотничья литература в сочинениях г.г. Дриянского, Мачеварианова, Ермолова, Губина и др. дает полную картину псовой охоты, всех ее деталей, всего труда и тонкого искусства, необходимого для правильного ведения этой труднейшей из всех охот, труднейшей - потому что в ней требуется, кроме участия большого количества лиц и полной гармонии их действий, еще и высокое совершенство главных участников - борзых, гончих собак и лошадей. Для истинного псового охотника надо обладать не только качествами, необходимыми всякому охотнику, не только знанием и искусством полевой езды, но и умением воспитывать собак, развивать их охотничьи качества, содержать их соответственно их природе и работе, от них требуемой, то есть нужны все познания и искусство животноводства.

Во времена крепостного права до 1861 года, когда большинство дворян жило в своих поместьях, в редкой барской усадьбе не было борзых собак. Богатые охотники держали комплектные охоты, то есть стаю, а иногда и две гончих собаки, выставлявших зверя из его лесных убежищ (островов) в чистые поля, и различное, смотря по величине охоты, количество свор борзых, преследовавших и ловивших выставленного в поля зверя. До каких крупных размеров доводили свои охоты некоторые помещики, видно из примера смоленского охотника Самсонова, у которого комплект псарни был 1000 собак, и который гордо подписывался: «первый охотник России». Охотники победнее держали только несколько свор борзых, с которыми ездили «на хлопки» и «в наездку». На хлопки - выставляли зверя в поля из нешироких оврагов или площадок, заросших кустами, с помощью верховых охотников с арапниками - хлопальщиков; в наездку - поднимали зверя, равняясь с собаками на сворах полями, где под межами или в бурьянах находили не только зайцев, но и красного зверя - лисиц и даже волков. Охотники, державшие только борзых, назывались «мелкотравчатые» и зачастую приглашались владельцами комплектных охот участвовать в островной езде со стаями гончих, в так называемых съезжих охотах. Одна из таких съезжих охот талантливо описана г-ном Дрианским в его книге «Записки мелкотравчатого», книге, которую должен прочесть всякий псовый охотник, если он хочет иметь верное представление, как должно охотиться с псовой охотой. Такие съезжие охоты давали возможность владельцам собак проверять через сравнение полевые достоинства своих питомцев и облегчали ведение породы возможностью подбирать резвейших и злобнейших производителей.

Но после 1861 года, когда освобождение крестьян круто изменило материальное положение поместного дворянства, псовая охота пришла в сильный упадок. Кто по неимению средств, кто по нежеланию возиться с наемными псарями, кто по необходимости уехать из имения уничтожили свои охоты и только очень немногие страстные охотники не бросили родной потехи и продолжали, хотя и в сокращенном виде, содержать свои комплектные охоты. При этом вновь создавшемся положении не только трудно было продолжать охотиться, но в особенности трудно было поддерживать породу русских псовых борзых и породы русских гончих; раскиданность псовых охотников по огромной территории нашего отечества, отсутствие в то время железных дорог, отсутствие объединяющего охотников центра делали особенно затруднительной возможность доставать производителей для обновления крови, и многие охоты, пользуясь кое-какими производителями, утратили в своих собаках кровностъ, а многие, замкнув породу своих собак в своей крови, испортили их полевые качества, приведя породу к вырождению, через неоднократно повторяемое близкое родство производителей.

Если бы в 1873 году инициативой псового охотника Василия Алексеевича Шереметева не было основано в Москве Императорское Общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты, объединившее псовых охотников примосковских губерний, давшее им возможность познакомиться друг с другом, а главное с тем, что уцелело в разных охотах от прежних, когда-то знаменитых псовых борзых, эта старинная русская порода собак могла бы совсем исчезнуть в нашем отечестве. Вокруг Императорского Общества правильной охоты с помощью журнала «Природа и Охота» и устраиваемых Обществом ежегодных очередных выставок собак образовался кружок псовых охотников, поставивших себе целью поддержать угасающую, но, к счастью, еще не совсем угасшую породу русских псовых борзых собак. Заграничные охотники и любители собак выказали тоже большой интерес к этой красивейшей породе и, не имея возможности применить ее качества к охоте, высоко оценили ее как собаку комнатную – chien de luxe. Даже наши антиподы - американские охотники заинтересовались этой породой и нашли ей в своем отечестве применение и к охоте. Этот интерес заграничных охотников, кроме морального влияния, оказал и некоторую материальную поддержку, дав возможность русским охотникам-заводчикам продавать за границу кровных производителей от излишка своих охот.

Но при всех этих благоприятных условиях трудно было бы русским охотникам воссоздать старинную русскую псовую собаку, если бы на помощь им не явился охотник, имя которого навсегда останется в летописях русской охоты, как имя знаменитого охотника-восстановителя славной русской породы псовых борзых. Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич, будучи с юных лет страстным охотником, около 1886 года заинтересовался ведением этой породы, с которой он начал свое блистательное охотничье поприще и, приобретя в 1887 году имение Першино в Алексинском уезде Тульской губернии, положил там основание своей теперешней псовой охоте, единственной в России по своему составу, по кровности псовых борзых, по типичности двух стай гончих и по правильности ведения этой комплектной псовой охоты, известной не только в России, но и далеко за ее пределами, во всем охотничьем мире. вид Першинского дворца, конец ХІХ века

На мою долю выпало редкое охотничье счастье в течение двадцати с лишком лет участвовать почти во всех Першинских Охотах, и теперь с высокого соизволения Августейшего Владельца я ставлю себе задачей описать все, что мне известно об этой охоте.

…Ежедневно в конце мая или начале июня, когда леса уже вполне одеты листвой и трава в лесах поднялась настолько, что гнать зверя на глазок невозможно, обе першинские стаи гончих, обновленные приливом погодовавших собак, отправляются на два месяца в нагонку. Для этого снята уйма (большое лесное пространство) в Калужской губернии близ села Ханина верстах в 40 от Першина, где в лесу на поляне устроена изба для людей, конюшня для лошадей и два денника для собак.

Ежедневно одна из стай по очереди набрасывается в уйму и собаки учатся гонять по белякам, иногда попадают и на лисицу, спасающую свою шкуру, если ей удастся понориться, а бывали случаи, что натекут и на матерого волка и тогда задают работу выжлятникам, которые должны заскакивать и сбивать стаю, преследующую материка прямиком и лесом, и полями. Не могу не рассказать здесь, кстати, одного случая, характеризующего отношение старинных помещиков к охоте, теперь в молодом поколении не встречаемого.

Как-то в начале августа стая помкнула по матерому волку, выставила его в поля и повела по еще некошеным ржам мимо небольшой помещичьей усадьбы. Скакавший за стаей управляющий Першинской Охоты Яков Иванович Головин увидал на балконе помещичьего дома господина, махавшего руками и что-то кричавшего. Оставив выжлятников ускакивать и останавливать стаю, Головин направился к дому просить извинения за скачку по ржам и ожидал, судя по ажитации господина на балконе, резких упреков за бесцеремонную скачку по чужому засеянному полю. Но на первые же свои слова он, к удивлению, услыхал: «Ах, батюшка, да в чем Вы извиняетесь, ведь собаки-то совсем близко ведут волка, а ваши выжлятники заскакивают и сбивают стаю; да Бог с ней, с рожью! Зачем вы собак-то останавливаете?! Я сам имел псовую охоту, знаю, что значит сгонять материка... а ведь они его, ей-богу, сгоняют!» Попробуйте теперь проскакать, не говорю по спелому хлебу, а по осенним зеленям, чего вы наслушаетесь от негодующего владельца.

К 6 августа стаи возвращаются в Першино и отдыхают до 1 сентября. Во время нагонки доезжачий подыскивает в уйме выводок волков и около 1 сентября Першинская Охота берет этот выводок, свалив обе стаи, чтобы дать гончим практику по волкам.

Борзые, которые с августа начинают усиленно тренироваться, делая шагом и рысью верст по 15 в утро, принимают участие в этой охоте, причем своры составляются так, чтобы две молодые собаки были в своре с одной старой, верной к волку. Всех волков, взятых собаками, струнят и потом сажают молодых борзых, чтобы их ознакомить со зверем. Матерые волки на этой охоте всегда спасаются, так как травить приходится на полянах или лесных дорогах, где материка не зацепишь - он пролетит как пуля; прибылые волки зачастую нарываются на свору, хотя большинство достается гончим. После пробного поля по волкам стаи до приезда Великого Князя ходят в проводку, а с борзыми по отдаленным от Першина полям ездят в наездку, чтобы ввести собак в ударе и приучить молодежь к ловле.

Обыкновенно Августейший Хозяин и приглашенные на отъезжее поле гости приезжали в Першино около 15 сентября и только тогда начиналась правильная езда с псовой охотой. Вокруг Першина можно сделать 22-24 поля, выезжая к месту охоты в экипажах и возвращаясь к вечеру домой, а так как Великий Князь редко может посвятить псовой охоте более одного месяца, мест этих хватает на полный отъезд. Сначала берутся места удаленные от Першина, позднее - более близкие. Правила езды самые строгие, и старый, всеми уважаемый, ныне покойный, псовый охотник Николай Аркадьевич Болдарев справедливо называл Першино Охотничьей Академией.

Всем на охоте распоряжается сам Великий Князь; кому где занимать какой лаз строго определено; никаких самовольных действий, никакого хаоса не допускается. Когда берут известное место, остров или отрезок уймы, охота замыкается широким кругом, составляемым сворами, охватывающими остров непрерывным кольцом; если же круг не может замкнуться сворами, ставятся тенета или цепь из облавы, чтобы не дать зверю уйти неудобным для травли местом и заставить его идти на лазы, занятые сворами. Стая из этого круга не выпускается и молодцы выжлятники вырастают на опушке, как только стая вырвется в поля и тотчас заскакивают ее и возвращают в остров; борзятник, протравивши зверя, обязан сбивать стаю и горе тому, по чьему лазу прорвутся гончие, да этого с першинскими борзятниками и не случается. Подпускать на чужую травлю строго воспрещается, и только сворам одного и того же владельца разрешается травить двум вместе, но никак не более.

Исключение составляет матерый волк — на травлю материка должен подпускать всякий охотник, собаки которого имеют возможность поспеть и принять участие в этой травле.

Накануне охоты Великий Князь отдает приказ, какие места будут брать, в котором часу выходить охоте и в котором выезжать господам в экипажах. В назначенный час охота отправляется; гончие -в фурах, половина борзых - в фурах, половина - на сворах; господских верховых лошадей ведут в поводу конные конюха. Придя на назначенное место, охота выстраивается и ожидает приезда Великого Князя. Обыкновенно выезд в экипажах назначается в 8 часов утра и минута в минуту Великий Князь садится в коляску; все гости размещаются в экипажах и быстро едут к охоте. Поздоровавшись с охотниками, которые трубят в рога «встречу», и, дав несколько минут разобраться с верховыми лошадьми и принять господам своих борзых на своры, Великий Князь садится на своего кабардинца, подает «голос» в рог и вся охота двигается к назначенному острову; борзятники разъезжаются по лазам, а доезжачий ведет свою стаю к опушке и, выждав указанное по часам время, делает «напуск» гончих в остров. После каждой травли охотник опять поспешно занимает свой лаз, который в его отсутствие обязаны беречь соседние своры и до подачи голоса Великого Князя «вызывать стаю», никто не двигается и не оставляет занимаемого им лаза. Но вот подан «голос», его передают по всему кругу, доезжачий выходит на опушку и зовет к себе послушных выжлят, а все борзятники, по известным уже заранее направлениям, едут занимать лазы вокруг следующего острова, обыкновенно смежного с предыдущим. Если первый остров очень большой, следующие острова берут после завтрака.

Около 12 часов дня после голоса «вызывать стаю» вся охота съезжается к лазу Великого Князя и идет к завтраку. Красивую картину представляет такое большое количество людей, лошадей и собак, раскиданное живописными группами где-нибудь под опушкой острова или по склонам оврага на фоне одетых багрянцем кустов и зеленовато-желтого ковра осеннего луга; в стороне дымит походная кухня, лаская вкусным запахом, возбужденный свежим воздухом и хорошим моционом аппетит; под большим тентом или шатром (смотря по погоде) призывно белеет своей скатертью уставленный приборами стол с закусками и винами. Завтрак идет быстрым темпом, и за столом не засиживаются. Гудит опять рог Великого Князя, все садятся на коней и вслед за Великим Князем молча разъезжаются по известным направлениям, чтобы занять лазы вокруг намеченного острова и опять травить все, что паратая стая выставляет в поля. Когда поле кончено и раздается в последний раз голос «вызывать стаю», все опять съезжаются к Великому Князю, экипажи уже поданы и через несколько минут суетливого усаживания все едут в Першино. Охота тем же порядком возвращается домой, а на следующий день идет на новое место другая стая и второй состав свор. Дневки бывают через четыре дня на пятый или иногда внезапные, когда разгулявшаяся погода не дает возможности охотиться.

Если между островами, назначенными на данный день, большое расстояние, его проходят, равняясь полями, в наездку и травят русаков из-под межи. Великий Князь идет всегда в центре и по нему равняется вся линия; наиболее бойкие ездоки посылаются на фланги, а остальные своры равняются в указанном порядке. Такая наездка доставляет всем большое удовольствие; при обилии зайцев в першинских местах травли идут часто, на виду у всех, и охотники с живейшим интересом следят за скачкой чужих свор и расценивают травли не хуже английского судьи на садках. Великий Князь сам ведет всегда на своре двух собак и сзади него двух собак мальчик, подручный стремянного, одна из собак у мальчика английская. Этими четырьмя собаками Великий Князь и травит побежавшего зверя, а на лазу из-под гончих часто травит только двумя собаками своей своры. Таким образом берутся поля, где ожидается травить лисиц и зайцев, но порядок при охоте на выводок волков несколько иной: еще строже соблюдается и представляет собой очень сложный маневр. свечка

Накануне дня, назначенного для охоты на волков, Великий Князь сам чертит от руки по памяти схематически план острова, где находятся волки; если место уймистое, на плане указано, где стоят тенета и облава; места всех свор также указаны на плане и обозначены номерами. Своры ставятся в шахматном порядке и самые верные становятся сзади, чтобы впереди стоящие своры, приняв травить матерого волка, обыкновенно прорывающегося за круг, подавали бы его к верной своре, которая, завстречав, заставила бы его укоротить бег, чтобы найти возможность разминуться с собаками, а довольно одной секунды его замешательства, чтобы резвые злобачи его достали, и тогда материк взят. Утром охота выходит как всегда, но ожидает приезда экипажей верстах в 3-х от места, где находятся волки. Приехав к охоте, Великий Князь с вабельщиком едет смотреть место и, возвратясь приблизительно через полчаса, начинает ставить своры одну за другой в две колонны в том порядке, как им становиться на лазы, причем впереди идет свора, лаз которой всего ближе к месту стоянки охоты. Когда своры приведены в порядок, Великий Князь становится во главе одной колонны и ставит во главе другой кого-либо из опытных охотников; обе колонны двигаются и охватывают остров с двух сторон. Так как выводки волков вокруг Першина держатся почти всегда в уймистых местах, приходится прибегать к помощи тенёт, которые ставятся после расстановки свор, чтобы, слыша движение в лесу, волки не ушли незанятыми лазами. Для борзятников проходит долгое время томительного ожидания, иногда более часа, надо стоять и не зевать, выводок может стронуться и выйти весь на один лаз. Когда круг замкнут, тенёта и народ поставлены повсюду, где нельзя травить, вабелыцик скачет за стаей и ее набрасывают с подветренной стороны. Прежде, по старым традициям, старались насадить гончих прямо на логова, но опыт показал, что с першинской стаей в 60 злобных и паратых собак при таком набросе почти все молодые волки доставались гончим. При набросе с опушки на ветер волки, все-таки слыша шум, страгиваются с логовов и гончие натекают не сразу на всех, а залавливают по одному, по два и большинство волков успевает добраться до опушек и бежать лазами, где их ждут борзятники. Ничего, кроме волка, травить под выводком не разрешается и часто охотничье сердце истого борзятника больно сжималось, когда прямо в его свору летела ошалевшая от гоньбы лисица и, пугливо косясь на беснующихся на своре борзых, благополучно уносила свою пушистую трубу в опушку за спиной своры. Всех затравленных волков, будь это материки, переярки или прибылые, струнят. После напуска охота редко продолжается более часа, а бывали поля, где выводок был взят в течение 20 минут. Когда выводок взят, завтракают и в этот день уже больше не охотятся; после завтрака тут же в поле сажают волков молодым борзым, которым еще не пришлось участвовать в травле, и едут в экипажах домой.

Бывают осени, когда Великому Князю представляется возможность уехать в отъезжее поле и до его приезда в Першино, вокруг которого волков мало, да и мало интереса травить молодых осенью, когда они мелки и лучше оставлять их на зиму, когда прибылой крупен и защищается и бежит, как переярок. Тогда летом посылается вабелыцик подвыть выводки волков в намеченной для охоты местности, невдалеке от линии железных дорог, чтобы возможно было, взяв выводок, вернуться на ночевку в поезд. Отъезжие поля эти бывали в южных уездах Тульской губернии, в Калужской, Рязанской, Орловской и Воронежской губерниях. На станции Рюриково Сызрано-Вяземской железной дороги, ближайшей к Першину, составляется охотничий поезд из 40 товарных вагонов и 2 пассажирских вагонов I и II классов. В товарные вагоны грузится вся охота: собаки, лошади, фуры, тенета, кухни, экипажи и вся охотничья прислуга, одним словом, все, что выезжает на охоты в Першине. Гости помещаются в вагон I класса, не охотничья прислуга - в вагон II класса. Великий Князь приезжает на станцию назначения в экстренном поезде; иногда собственный вагон прицепляется к охотничьему поезду и вся охота передвигается ночью от станции к станции; днем берут выводок волков так, как описано выше; вечером, накормив собак, грузятся в вагоны, ночью двигаются дальше и так, пока не взяты все подвытые выводки. Тогда поезд идет назад на станцию Рюриково, охота разгружается и возвращается в Першино.

По порошам с гончими не ездят, но в продолжение всей зимы производится охота на волков с конными загонщиками и со сворами на санях. Верстах в 3-х от Першина в двух местах по обеим сторонам реки Упы всю зиму кладутся привады, чтобы для волков корм всегда был в изобилии. Приваду начинают класть еще с осени, когда закуёт и кончается езда по чернотропу. Прежде Великий Князь имел возможность приезжать недели на 2-3 в Першино зимой, волков берегли до приезда и охотились с приглашенными гостями. Последние годы Великий Князь не имел этой возможности и разрешил производить эту охоту и в Его отсутствие, чтобы давать практику собакам на зверя, когда он в полной поре. Охота эта производится так: рано утром окладчики выезжают на приваду и, если волки были, едут их складывать, а одного верхового посылают в Першино с докладом, что волки были, тогда в охоте все уже готовится в выезду; часов около 12 приезжал обыкновенно второй верховой с докладом, где волки лежат. Тотчас же охота в составе 12-15 саней при Великом Князе и 7-8 без Него выезжает и занимает лазы, если снег мелкий – прямо в полях, а если очень глубокий – по проезжей дороге с той стороны, куда ожидается бег волков. Сани держатся друг от друга на определенной дистанции, имея вид проезжающих подвод. Загонщики верхами начинают гнать волков, изредка трубя в рожки и направляя зверя через занятую сворами дорогу. Волки зимою страшно боятся верховых и довольно смело идут мимо саней. От искусства охотника в санях много зависит успех травли; надо возможно ближе съехаться с волком и вовремя сбросить собак из саней. Загонщиками ездят: вабельщик, доезжачий, выжлятники и некоторые из борзятников, и истинно достойна удивления эта их зимняя езда; по занесенным снегом полям, по оврагам, забитым сувоями, они ухитряются наседать на зверя и не давать ему ни опрокинутся назад, ни уйти в сторону. Лихие полукровные лошади выносят их из всяких заносов, а если случится, что лошадь сядет в сугроб, охотник спешивается и, как только лошадь выберется, опять вскакивает на нее и поспевает на свое место. Бывали случаи, что при травле назад загонщик поспевал к приемке волка раньше борзятника в санях.

Надо отдать справедливость всему першинскому охотничьему персоналу – все люди страстные охотники и молодецкие ездоки. Д.П.Вальцов